— Что ты об этом думаешь? — спросила она.
— Это будет великолепно.
— Есть какие-нибудь замечания?
— Никаких.
— О'кей. Приготовиться к съемке.
— Ты все еще злишься за изменение в графике? — спросил Лоренс, но Кирстен почти не слышала его из-за поднявшегося шума.
— Лоренс! — крикнула она, перекрывая шум. — Сейчас я хочу отснять целиком весь эпизод — с зомби, обнаженными танцовщицами, жертвоприношением и молитвами — так, как он был запланирован. Но, конечно же, я не могу не злиться, ведь если мы не закончим до восхода солнца, мне потребуется еще одна ночная съемка, а это удвоит расходы по сравнению с начальной сметой. Вот так придется расплачиваться за головную боль Анны.
Несколько минут спустя она уже снова стояла возле алтаря рядом с Элен.
— Как настроение? — спросила она, прикрыв глаза рукой от слепящего света.
— Нормально, — ответила Элен. — Довольна тем, что видела?
— Да. Я знаю, что на репетиции ты играешь не в полную силу, но когда будем снимать, выложись до предела, на полную катушку.
— Не беспокойся, выложусь.
— Хорошо. Может, пока немного отдохнешь? — предложила Кирстен, наблюдая, как декораторы зажигают свечи, готовят сосуды для курения благовоний и добавляют последние штрихи к оформлению сцены.
— Нет, я останусь здесь, — ответила Элен, поглядывая на питона, свернувшегося перед ней. — Привет, маленький Дэрмотик, — сказала она, проводя пальцами вдоль его спины.
Кирстен рассмеялась.
— Прошу тебя, не говори ему ни слова, — улыбнулась Элен. — А теперь тебе придется извинить нас, потому что нам с Дэрмотиком надо кое о чем пошептаться перед съемкой.
Оставив Элен, Кирстен дошла до конца съемочной площадки. Она вздрогнула, когда Дэвид прокричал над самым ее ухом: «Прошу соблюдать тишину!»
Она остановилась в двух футах от съемочной площадки, прислонившись спиной к дереву, и стала смотреть, как из хаоса постепенно возникает порядок. И тут она услышала за спиной какой-то шорох. Она обернулась, но не увидела никого, кроме рабочих, сооружавших убогую хижину, но и они находились далеко от того места, откуда послышался шум. Кирстен насторожилась, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Там кто-то был, она даже слышала чье-то дыхание. Кирстен собралась позвать кого-нибудь из электриков, но вдруг, к своему изумлению, увидела появившегося из-за кустов Тома.
— Том! — крикнула она, подбегая к нему. — Что ты здесь делаешь? — Она подхватила его на руки, закутав поверх пижамы своим пальто. Папа знает, что ты здесь?
— Папа там, — сказал Том, указывая вверх, где Лоренс, опершись на балюстраду подъемной платформы, оглядывал съемочную площадку.
— Но он знает, что ты здесь?
Том с серьезным видом покачал головой, и тут Кирстен заметила, как по его щеке скатилась слеза.
— Что случилось, милый? — спросила она, прижимая его к себе. — Ты чего-нибудь испугался?
Он покачал головой и обнял ее за шею, а она крепче прижала его к себе.
— Так что же произошло, малыш? Ты хочешь к папе?
— Да, — сказал Том сквозь слезы. — Я хочу к папе.
— Тогда давай попросим его спуститься вниз.
Кирстен взяла переносную рацию, чтобы поговорить с Лоренсом, но не успела нажать кнопку, как из темноты выскочила запыхавшаяся Джейн.
— Слава Богу, — переводя дух, сказала она. — Я искала его повсюду. Я на минуту отлучилась выпить кофе, а когда вернулась, его не было. Когда я уходила, он крепко спал. — Джейн так дрожала, что Кирстен не сразу передала ей на руки Тома.
— Я до смерти перепугалась, — продолжала Джейн. — А если бы с ним что-нибудь случилось? Ведь он мог забрести куда угодно, свалиться в реку…
— Но с ним ничего не случилось, — успокоила ее Кирстен. — Вот он здесь, жив-здоров, не так ли, солдатик?
— Джейн, — жалобно захныкал Том, протягивая к ней ручонки. — Я хочу к папе. — Он изо всех сил сдерживался, чтобы не разреветься.
Джейн встревоженно посмотрела на Кирстен. Лоренс, несомненно, взбесился бы, узнав, что Том в такую ночь оказался на съемочной площадке, но Кирстен не понимала, почему Джейн и Том не вернулись в гостиницу.
— Том захотел сегодня ночью спать в фургончике, — объяснила Джейн. — Лоренс разрешил при условии, что Том и носа не высунет оттуда.
— Тогда вам лучше как можно скорее вернуться назад, пока Лоренс вас не увидел.
— Да, да, вы правы, — Джейн испуганно поглядывала на темное пространство, отделявшее съемочную площадку от фургончиков.
Кирстен подозвала третьего помощника и попросила его проводить Джейн и Тома до их фургончика.
— В следующий раз, когда тебе захочется кофе, Джейн, — предупредила ее Кирстен, — проверь, заперла ли за собой дверь.
— Конечно, конечно, — заверила ее Джейн. — Это все я виновата. Но как бы мне хотелось оказаться сейчас в гостинице! Мне здесь совсем не нравится.
Нервное состояние Джейн передалось Кирстен. Она вдруг вспомнила об опасениях Руби. Как бы тем ребенком, о котором говорила гадалка, не оказался Том. Не то чтобы Кирстен поверила этому, но она все-таки сочла, что нужно принять кое-какие меры предосторожности, пока они находятся здесь этой глухой ночью.
— На твоем месте, — сказала она Джейн, — я заперла бы на ночь дверь изнутри. — Потом, обращаясь к третьему помощнику, добавила: — Попросите охранников глаз не спускать с фургончиков.
Кирстен смотрела им вслед, пока все трое не скрылись во тьме, потом, обернувшись к площадке, крикнула Джейку:
— Как там у вас дела?
— Закончим через пару минут, — крикнул в ответ Джейк.
Наконец, камеры двинулись. На съемочной площадке воцарилась напряженная тишина. Загорелся красный свет, луч которого был направлен на алтарь.
Все замерли.
— Кадр 500, дубль один, — объявил помощник оператора, щелкнув нумератором с хлопушкой.
Кирстен видела, как Джейк коснулся плеча оператора, и алтарь осветился мерцающим, каким-то потусторонним светом. Лицо Элен выражало жуткий, дьявольский экстаз.
Кирстен подняла руку. Звукооператор включил музыкальное сопровождение, и в тишину ночи ворвались торжественные звуки барабанной дроби. Несколько секунд спустя тело Элен начало медленно ритмично раскачиваться, и она подняла лицо вверх, к своду, образованному сучковатыми ветвями в дымке тумана. Лучи зыбкого света, падавшие на нее, придавали ее фигуре зловещий вид, а листва отбрасывала странные тени на ее извивающееся тело.
— Отец Легба. Отвори врата, позволь нам войти, — нараспев выговаривала она по-французски.
Страстное волнение, слышавшееся в ее хрипловатом голосе, усиливал завораживающий монотонный бой барабанов.
— Отец Легба. Отвори врата, позволь нам войти, — повторила она. Голова ее была откинута назад, руки растянули плащ, как черные крылья, а перед ней на алтаре скользкое тело питона лениво двигалось среди символов поклонения. Потом она схватила питона и поднесла к лицу его голову.
— Дамбалла, Дамбалла, — речитативом выговаривала она. Вдруг она вздернула тело змеи вверх и опустила голову. И тут же в бешеном ритме загрохотала барабанная дробь. Элен обвила змею вокруг своих плеч и приступила к леденящей кровь литургии по предкам.
Ее тело извивалось, дергалось и вибрировало в сопровождении дьявольского грохота барабанов, а питон между тем так плавно обвивался вокруг нее кольцами, что все наблюдавшие эту сцену стояли, как завороженные.
Исходившая от нее сила гипнотизировала. Кирстен много раз видела, как Элен репетировала этот танец и всегда ощущала на себе воздействие ее актерского таланта, но это было несравнимо с тем, что она чувствовала сейчас. Казалось, что нарастающее в ней неистовство становилось автономной силой, проникавшей вместе с туманом в душу каждого зрителя. Каждый удар барабанов словно отдавался в сердце Кирстен.
Барабанная дробь неожиданно оборвалась и наступила мертвая тишина.