— Мне надо поговорить с Лоренсом, — сказала Кирстен и бросилась в коридор.
Однако, прибежав в комнату Лоренса, она узнала, что полиция вызвала его десять минут назад.
Когда Лоренс, наконец, вышел из помещения, где проводился опрос свидетелей, Кирстен стояла у двери. Несколько минут назад ее вызвали сюда по телефону.
— Как все прошло? — шепнула она, когда Лоренс закрыл за собой дверь.
Лицо у Лоренса осунулось, он был растерян.
— Они все еще не говорят, что расследуют убийство, — сказал он, — но похоже, так оно и есть. Хотя, как ни странно, они не исключают и самоубийства. Меня расспрашивали во всех подробностях об отношениях с Анной и интересовались, правда ли, что я порвал с ней как раз накануне ее смерти.
— А ты порвал? — спросила Кирстен.
— Мисс Мередит? — послышался голос, и Кирстен увидела женщину в полицейской форме.
— Входите, пожалуйста, — пригласила она.
Двигаясь, как лунатик, Кирстен вошла в тесную комнату. За столом, заваленным документами и засыпанным табачным пеплом, сидели два полицейских следователя, Рингейдж и Ковски. Они уже допрашивали ее в ночь смерти Анны. Женщина в полицейской форме предложила ей стул, а сама уселась на подоконник.
Ковски, лысеющий мужчина с длинным лицом, старший из полицейских, читал какую-то бумагу, другой предложил ей сигарету.
Она покачала головой, убеждая себя не поддаваться страху и враждебности, охватившей ее.
— О'кей, — Ковски говорил с акцентом жителя Кентукки. Он поднял голову и обнажил свои желтые зубы в такой плотоядной улыбке, что Кирстен передернуло. — Я только что просмотрел еще раз ваше заявление, мадам, — сказал он. — Оно весьма правдоподобно, но нам хотелось бы выяснить еще кое-какие моменты… Это вопросы несколько личного характера, но я уверен, что вы готовы рассказать нам все.
Кирстен молча смотрела на него.
Он перевел взгляд на другого следователя, затем, откинувшись на спинку стула, сунул руки в карманы брюк.
— Правда ли, что вы когда-то угрожали убить жену господина Макалистера, мадам?
У Кирстен помутилось в глазах от этого вопроса, заданного таким ровным, будничным тоном.
— Не совсем так, — возразила она, стараясь говорить увереннее. — Тогда они еще не состояли в браке, так что я угрожала убить его подружку.
— А почему?
— Потому что я была влюблена в господина Макалистера.
— Вы когда-нибудь пытались привести в исполнение свою угрозу? Прежде чем вы ответите на этот вопрос, мадам, я хочу напомнить вам, что все это легко проверить.
— Это ваше право, — сухо сказала Кирстен. — Я не сделала и не пыталась сделать ничего такого, что угрожало бы жизни Пиппы.
— Но вы высказывали угрозы?
— В то время я была не вполне уравновешена психически, — призналась Кирстен, и тут же пожалела об этом. Но жалеть было уже поздно, и она еще раз напомнила себе, что ей нечего скрывать.
— А сейчас вы считаете себя психически уравновешенной? — спросил Ковски.
— Да.
— Даже несмотря на то, что у господина Макалистера в последнее время была интрижка с покойной?
Кирстен взглянула на него, чувствуя, как страх и возмущение овладевают ею.
— Вам было известно об отношениях господина Макалистера с покойной, не так ли?
— Да, я знала об этом.
— Вы ревновали, мадам? Ревновали так сильно, что желали ей смерти?
Кирстен вздрогнула, как от удара.
— Правда ли, что вы не хотели, чтобы мисс Сейдж играла в вашем фильме? — спросил Ковски. — Ведь вы возражали против этого из-за ее сходства с женой господина Макалистера?
— Мои возражения не имели никакого отношения к ее сходству с Пиппой, — сказала Кирстен. — Мне казалось, что она слишком молода для этой роли, но я ошибалась. Она играла превосходно.
Ковски задумчиво вытянул губы трубочкой и прижал подбородок к груди.
— А правда ли, мадам, что вы до сих пор испытываете нежные чувства к господину Макалистеру?
— Правда.
— А господин Макалистер отвечает на эти чувства?
— Вам лучше задать этот вопрос ему.
— Ну, а как вам кажется?
— Нет, не отвечает. Мне казалось, что это возможно, но я ошиблась.
— Гм-м, наверное, не так-то просто смириться, если он дважды бросал вас?
— Да, это непросто, но из-за этого я не совершила бы убийства, — выкрикнула Кирстен.
Ковски, самодовольно ухмыляясь, наклонил голову, затем встал и присел на край стола перед Кирстен, так что она почувствовала запах дешевого одеколона и табака.
— Вы просили мисс Джонсон изготовить куклу, изображающую мисс Сейдж, мадам? — с наглой улыбкой спросил Ковски.
— Нет.
Он кивнул, но Кирстен заметила, как недоброжелательно Ковски посмотрел на нее.
— Вы что-нибудь знаете о ядах, мисс Мередит? — спросил Ковски. — Наверное, по роду вашей работы вам приходилось сталкиваться со многими вещами, о которых не знают простые смертные? Не было ли в их числе ядов?
Кирстен охватила дрожь.
— Нет, — ответила она. Потом, подняв голову и глядя ему прямо в глаза, спросила: — Вы хотите сказать, что Анну отравили?
Ковски оглянулся на женщину в полицейской форме, словно выгадывая время, чтобы обдумать ответ. Потом повернул к Кирстен свое странно удлиненное лицо.
— Есть ли у вас причины подозревать, что мисс Сейдж могла совершить самоубийство? — спросил он.
Кирстен покачала головой.
— Это мне не известно.
— Вы помните, где находился господин Макалистер в момент смерти Анны?
— Я не знаю точно, в какой момент умерла Анна, — ответила Кирстен, — но во время съемок этой сцены Лоренс сидел у своего монитора, расположенного прямо перед моим.
— Мисс Коллинз была с вами?
— Физически да, но она была пьяна и отключилась еще до того, как мы начали снимать этот дубль.
— Мисс Коллинз всегда бывает в таком состоянии?
— Иногда.
— Мисс Коллинз говорила вам, что на нее наложили какое-то заклятие? — он саркастически ухмыльнулся.
Она кивнула.
— Да, но я не воспринимала это всерьез.
— Почему?
— Потому что я не верю в подобные вещи.
— Не верите, — вздохнул Ковски, вставая. — Мы тоже не верим. Но кое-кто хочет, чтобы мы поверили. Вы должны согласиться, мадам, что здесь есть какая-то загадка.
— Есть. Но я не думаю, что кто-то убил Анну. Не знаю, почему она умерла, как, наверное, и вы, иначе вы уже сказали бы нам.
— Причина ее смерти — не колдовство, мисс Мередит.
— Так отчего же она умерла?
— Именно это мы сейчас и пытаемся выяснить. Вот мне, например, кажется, что тут не обошлось без яда…
— В таком случае она, по-видимому, сама приняла его, — взволнованно сказала Кирстен.
Брови Ковски от удивления медленно поползли вверх.
— Однако вы только что заметили, что не видите причин для самоубийства!
— Это так. Но ведь она могла это сделать.
— Она не оставила никакой записки.
— А яд?
Ковски рассмеялся.
— Начнем все с самого начала. Как получилось, что вы стали работать над этим фильмом?
Допрос продолжался час за часом. Было задано так много вопросов, высказано столько предположений и подозрений, что у Кирстен кружилась голова и она плохо соображала. Ей предлагали воду, сигареты, орали на нее, утешали, угрожали, сочувствовали, словом, делали все, что могли, чтобы сломать ее. Они вытягивали из нее слова, извращали их смысл, передергивали, так что под конец Кирстен пришла в полное отчаяние. Она постоянно напоминала себе, что не должна отклоняться от правды, но Ковски мастерски водил ее кругами, так что в конце концов она уже не понимала, где правда.
Наконец, сквозь хаос в ее сознании пробилась одна ясная мысль.
— Я хочу адвоката! — воскликнула она. — Вы не имеете права так допрашивать меня без адвоката.