Ей отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить. Больше всего, конечно, с Лоренсом, но разве это возможно? Он наверняка горько раскаивается в том, что пригласил ее работать. Его последний фильм обернулся неудачей, не став «кассовым», и он не мог позволить себе еще одного провала. Каким безумием было надеяться, что они смогут противостоять Диллис Фишер, но разве это беспокоило сейчас Лоренса? Может, он неуверен, что Кирстен непричастна к смерти Анны? Отчаяние и гнев овладели Кирстен и она обхватила голову руками. Только безумец мог заподозрить ее в этом, но думать о том, что в ней сомневается Лоренс, было невыносимо.
Она хотела было позвонить Элен, но после возвращения из Нового Орлеана они почти не виделись. У Кирстен защемило сердце. Она была так занята, что не могла выкроить время для встречи с Элен, хотя и знала о ее проблемах с Дэрмотом. Презрение Кирстен к этому типу было так велико, что она не находила в себе сил обсуждать с Элен эти проблемы. Поэтому теперь она не могла рассчитывать на сочувствие Элен.
Закрыв лицо руками, она повернулась к стене и зарыдала. Страшась одиночества, устав от борьбы, Кирстен знала, что все это неизбежно и не в ее силах противостоять этому.
Внезапно она подумала о Джейн, застенчивой, не уверенной в себе маленькой Джейн, которая так храбро предложила ей однажды свою помощь. При воспоминании о словах Джейн на сердце у Кирстен потеплело. Но она не хотела обременять Джейн своими проблемами, особенно потому, что девушка находится рядом с Лоренсом. Да и чем могла помочь Джейн? Ей следует самой пересмотреть свою жизнь, разобраться во всем и решить, что делать. Прежде всего надо поговорить с Лоренсом. Необходимо расторгнуть их партнерское соглашение, привести в порядок финансовые вопросы и передать дела новому режиссеру-постановщику. Кирстен охватил страх при мысли о том, что ей предстоит.
— То, что ты делаешь, Дэрмот, не имеет никакого оправдания, это глупо и, в сущности, достойно жалости. Я не хочу даже говорить об этом, — сказала Элен, взяв телефонный аппарат и перетащив его на диван.
— Хорошо. Давай побеседуем о чем-нибудь другом, — сказал он. — Позволь мне прийти к тебе.
— Я уже сказала тебе: нет, я не желаю видеть тебя.
— Надеюсь, ты больше не считаешь меня причастным к тому, что произошло в Новом Орлеане? — неуверенно спросил он.
— Откровенно говоря, Дэрмот, я теперь думаю только о том, что ты делаешь с репутацией Кирстен, я уж не упоминаю о ее жизни — все это отвратительно и, так трагично…
— Элен! Ты же знаешь, что не я пищу эти статьи. Диллис Фишер публикует их под моей фамилией.
— А ты ей позволяешь! Бога ради, Дэрмот, неужели у тебя не хватает мужества противостоять ей?
— Будь на ее месте кто-нибудь другой, у меня хватило бы мужества! — воскликнул Кемпбел. — Но не полагаешь же ты, что я пожалею Кирстен Мередит, если она получила все — в том числе и тебя? Скажи, неужели ты и впрямь веришь, что она вспомнит о тебе, когда заарканит Лоренса и взберется наверх? Она о тебе сразу забудет. С чем ты тогда останешься?
— Ты же ее совсем не знаешь! — горячо возразила Элен, потянувшись за сигаретой. — Кирстен не такая, Дэрмот, и именно поэтому меня особенно раздражает то, что ты говоришь. Поверь, как только дело о клевете будет рассмотрено в суде, ты потеряешь все, ты и твоя Диллис Фишер, а не я. И не Кирстен, потому что она никого не убивала.
— А вот Диллис Фишер твердо уверена, что это ее рук дело. Она даже утверждает, что может доказать это…
— Не вешай мне лапшу на уши! — презрительно воскликнула Элен. — Как, черт возьми, она это сделает, если даже новоорлеанская полиция не нашла никаких доказательств убийства?
— Не знаю, — признался Кемпбел. — Просто она говорит, что сможет доказать это. А когда Диллис что-то утверждает, то, уж поверь мне, она не отступится, и не будь у нее доказательств, она не стала бы поднимать такой шум в газетах. А Кирстен сыграла ей на руку, возбудив судебный иск, потому что это прямой путь к пересмотру дела о смерти при невыясненных обстоятельствах.
— Но почему ты позволяешь Диллис раздувать все это?
— Ты с ума сошла? Я потеряю все, если пойду против нее, и многое выиграю, если не сделаю этого.
— Ты в этом уверен? Ты подумал, что будет с тобой, если у Диллис ничего не выйдет?
— У таких, как Диллис, всегда все получается, — заявил Кемпбел. — Я же сказал, она не стала бы рисковать, если бы не была уверена в своей победе.
— Ну что ж, Дэрмот, пока ты на стороне Диллис, между нами не может быть ничего общего. Я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как ты преследуешь мою лучшую подругу. Получается так, будто я сама принимаю в этом участие.
— Элен, ты знаешь, что этим меня не проймешь. Что, по-твоему, я должен испытывать к женщине, по вине которой ты не желаешь меня видеть?
Элен, откинув голову на спинку дивана, глубоко затянулась сигаретой.
— Из твоих слов, Дэрмот, — спокойно сказала она, — я поняла, что даже если бы я стала встречаться с тобой, вся эта травля в газетах не прекратилась бы.
— Я не могу контролировать то, что делает Диллис, и ты это знаешь.
— Так ты уверяешь, что она может доказать, что Кирстен сделала это?
— Диллис так говорит.
Элен покачала головой.
— Я не верю этому, Дэрмот, и знаю, что Кирстен этого не делала. Но запомни: я увижусь с тобой при одном условии. Постарайся узнать, как Диллис собирается доказать, что Анна была убита.
Последовала очень долгая пауза, но Кемпбел все же согласился попробовать, и Элен с удовлетворенной улыбкой повесила трубку. Ее обрадовало, что удалась ее маленькая хитрость, а также и то, что ей не придется встречать Рождество в одиночестве.
Несколько минут спустя она подняла телефонную трубку, решив позвонить Кирстен. Той дома не оказалось, в офисе ее тоже не было. Ну да ладно, особой срочности нет, рано или поздно они поговорят об этом… Кстати, когда сама Кирстен звонила ей последний раз?
Теплый желтоватый свет от ламп под абажурами, отделанными бахромой, наполнял праздничным мерцанием по-семейному уютную комнату. На ярко украшенной рождественской елке в углу горели разноцветные фонарики и откуда-то издали доносились звуки милой мелодии: это играл маленький магнитофон Тома. В камине потрескивали и шипели дрова, внося что-то старомодное в этот уютный зимний вечер.
Лоренс стоял, повернувшись к ней спиной, и Кирстен не видела его лица. Он ставил на поднос чашки, ожидая, когда будет готов кофе. Кирстен сидела у стола, изо всех сил стараясь не выказывать эмоций. Несмотря на успокаивающую атмосферу, она испытывала беспокойство, и ей хотелось убежать как можно дальше от Лоренса, однако Кирстен знала, что стоит ей переступить порог этого дома, как боль обрушится на нее.
Она посмотрела на чуть покачивающиеся елочные украшения. Кирстен понимала, что, вероятно, видит Лоренса последний раз, а если он уйдет из ее жизни, умрет половина ее души. Однако Кирстен держалась спокойно и была преисполнена решимости выполнить то, о чем сказала Лоренсу пять минут назад. Она мечтала о том, что он попросит ее не уходить, но по его молчанию понимала, что Лоренс этого не скажет.
Лоренс подошел к ней с подносом в руке, и, когда она заметила сосредоточенное выражение на его красивом смуглом лице, у нее защемило сердце. Увидев, что она за ним наблюдает, он насмешливо вскинул брови.
— Тебе не холодно? — тихо спросил он.