— Простите,
Но эти цветы — не ваши.
— Кому же они?
— Афродите!
Маша от гнева пылала,
Застряли слова в ее глотке.
Разве такое бывало:
Вниманье — не ей, а уродке?!
Ушам не поверила Дита
И лишь захихикала глупо.
«Ну что стоишь? Подойди ты!» —
Толкнул ее кто-то из труппы.
Совсем растерялась бедняжка,
В жизни ей не было хуже!
— Девочка. Мне, что ль, ромашки?
— Вам! А еще кому же?
Возьмите ромашки эти —
Здесь их 15 ровно.
Лучшей актрисе на свете —
Вам, Афродита Петровна!
Сама их растила на даче,
Чтоб вам подарить. Возьмите!
«Снится мне все, не иначе» —
Подумалось Афродите.
— Спасибо. Мне очень приятно, —
Девчушке она улыбнулась, —
Но все же не очень понятно:
Чем я тебе приглянулась?
А есть же другие актрисы —
Моложе, талантливей, краше:
К примеру, скажем, Лариса,
Виктория, Ольга иль Маша.
А я здесь ничем не прославилась —
Чем же тебе понравилась?
Девчушка замялась:
— Честно,
Не знаю сама, да только
На вас смотреть — интересно,
А на других — нисколько.
Услышав от Диты об этом,
Муж рассмеялся до слез:
— Трясешься над жалким букетом,
Как будто он сделан из роз!
— Девочка та.
— Погоди ты!
Когда у нас деньги были,
Я покупал тебе, Дита,
И орхидей, и лилий!
— Ни лилиям, ни орхидеям,
Ни даже цветов царицам —
Розам прекрасным — где им
С признаньем людским сравниться?!
Она ведь руками своими
Растила на даче их,
Она назвала мое имя,
Когда я — Яга — для других!
— Триумф! — муж смеется, —
Ей-богу!
— Он самый, — она сказала, —
Один человек — немного,
Но, Витя, не так уж мало!
Девчушка одна — не массы,
Но масс она чище и выше.
— Довольно точить здесь лясы!
— Такие сердцами слышат.
Считаешь, что это глупо?
Тогда почему не Кружку
Она выбирает из труппы,
А Бабу-Ягу, дурнушку?
— Нравятся ей дурнушки:
Вкус — твоего похуже!..
Тут Дита слова девчушки
Точь-в-точь повторила мужу,
Добавив:
— Ты смейся, Витя:
Смеяться не так уж сложно,
А зритель — один, но зритель,
Меня оценил как должно!
Пусть главных ролей я не знаю,
Великою пусть не слыву —
Свою роль не зря я играю
И жизнь не напрасно живу!
2014
тройка
1
На дворе — 21-й год.
Небо, как прежде, синее,
А земля — красна, и в героях — тот,
Кто выиграл войну с Россиею.
То, что раньше было храмом,
Стало зданием ЧК —
Двор завален всяким хламом,
Не разобранным пока.
Да и в здании не чище:
Пол стал черным от грязищи,
Все заплевано, в окурках,
Но не думая о том,
Люди в кожаных тужурках
Восседают за столом.
О тех, на скамьях, говорить нет смысла:
Они «строят счастье» довольно кисло:
Прикончат за ночь лишенцев9 пять,
Максимум — десять, и лягут спать.
Зато на венских стульях трое —
Вот настоящие герои,
Кто не тратит слов напрасных,
Усмиряя несогласных,
Кто работой увлечен
И не ждет в подмогу ЧОН10.
Их возбуждает ран кумач
И запах крови опьяняет;
Призванье каждого — палач —
Они того и не скрывают,
И каждый верит в то, что скоро,
Он станет «гением террора».
Не им с их трусостью и ленью
Мчать по степи в кровавый бой,
Но в битве с мирным населеньем
Героем делался любой.
Ребята эти твердо знают:
В борьбе все средства хороши —
И свое дело выполняют,
Как говорится, от души.
Иван Родионов по кличке Седой:
Неплохо знаком с уголовной средой:
Пошел с дружками на разбой;
Его — в Сибирь — само собой.
Он сгнил бы там наверняка,
Да получил нежданно волю.
Теперь работает в ЧК —
И службою своей доволен.
С ним рядом кто-то хмурит лоб —
То друг его, Георгий Клоб.
Он не батрачил на богатых
И не работал у станка:
Он ювелиром был когда-то —
Теперь работает в ЧК.
Об их жестокости в народе
Уже давно легенды ходят,
Но где им, ребятам этим,
Тягаться с товарищем третьим!
С третьей, вернее:
Это — девица.