У нее по пять-шесть в день.
— Не губи меня! Не надо!
Не шпион я, не бандит! —
Начал Клоб просить пощады,
А ведь знал — не пощадит.
«Ну хоть что-то человечье
Или бабье в ней живет?!» —
И талант свой — красноречье
Клоб пустил с надеждой в ход.
— Хоть на гибель злой судьбою
Обречен я, все равно
Рад, ведь свидеться с тобою
Я мечтал давным-давно!
Вместе строили мы счастье
Мировых рабочих масс,
Дни борьбы и ночи страсти
Были общие у нас!
Неужели ты забыла все,
Что между нами было?!
Клоб наплел цветистых слов ей,
Зная сам, что это — ложь:
Он и вправду спал с Прасковьей,
Чувств же было — ни на грош.
А что было, то любовью
Уж никак не назовешь.
Разобрал тут смех Прасковью:
— Ну, братишка, ты даешь!
Всех я помнить буду, что ли?
Я сама не знаю: боле
Было тех, с кем я гуляла
Или тех, в кого стреляла!
Да и ты, мой милый Гога,
Счет девицам вел не строго!
И не надо врать сейчас,
Что любовь была у нас!
«Что за дьявол баба эта!» —
Понял Клоб, что песня спета:
— Разреши, я помолюсь!..
— Что, боишься?
— Да, боюсь.
Смех в ответ ему:
— Напрасно!
Загремишь ты прямо в ад,
Но там все не так ужасно,
Как попы о том твердят!
Не терпеть тебе и мне
После смерти муки,
Ведь нужны и сатане
Опытные руки!
Там ни слова о себе
Не держи в секрете:
Ад — слюнтяям, а тебе —
Место в адсовете!
— Неужели ты готова
Расстрелять меня вот-вот?!
— Нет, — грустнеет вдруг Перова,
— У меня уж глаз не тот.
Стали глазоньки худые
И рука — не что вчера:
Пусть стреляют молодые —
Дать дорогу им пора.
Их работу проверяю,
Опыт им передаю —
Хоть сама уж не стреляю,
Поприсутствовать люблю.
Только нынче скучновато,
С вашим братом небогато:
Большинство-то — в лагеря —
Только жрут там хлеб зазря!
Нянчат их теперь, проклятых!..
Надо проще, как в двадцатых:
Если враг — то к нам в подвал!
Хорошо, хоть ты попал!..
Раздевайся. Резче! Резче!..
Как и много лет назад,
Клоб увидел тот зловещий,
Дикий блеск в ее глазах.
А что было дальше с Прасковьей Перовой?
Ни казнь не ждала ее, ни лагеря.
Прасковья остаться живой и здоровой
Сумела-таки, ни на что несмотря.
Под сенью кремлевских рубиновых звезд
Она занимала ответственный пост,
И на груди Прасковьиной
Сверкали ордена:
За качество Палачества
Она награждена.
Выйдя на пенсию, юных учила,
А по ночам мемуары строчила.
Но вот протянула Перова ноги —
Газеты печатают некрологи:
Пышные фразы казенной боли:
«Ушел человек несгибаемой воли!
Бесстрашный участник гражданской войны:
Себе — ничего, все на благо страны!»
При жизни — почет,
После смерти — почет:
Естественно, все —
За казенный счет.
Надев косынку красную,
Она была всегда
Ударницею страстною
Кровавого труда.
Страну заливала безвинных кровью,
Навоза была не чище —
За это сегодня хоронят Прасковью
На самом престижном кладбище.
2014
ПРОЗА
бедняжка
День был холоден и дождлив. Артем возвращался с работы, мечтая поскорее добраться до дома, как вдруг услышал чей-то тоненький голосок:
— Помоги мне!..
Артем остановился. Он был человеком добрым и всегда с радостью помогал любому, кто попал в беду, но сейчас он никого не видел.
— Кто меня зовет? Вы где?
— Да здесь я, здесь, — отозвался все тот же голос, — Нагнись — и увидишь.
Артем нагнулся и увидел крохотную ящерку. Ящерка дрожала от холода и заискивающе смотрела на Артема.
— Я вижу, что у тебя доброе сердце, — проговорила ящерка, — Обогрей меня! Не дай замерзнуть презренной твари!
Артем не мог бросить на произвол судьбы существо, которое молило его о помощи. Охотно и очень бережно он посадил ящерку на ладонь и понес к себе в дом. Всю дорогу ящерка неустанно благодарила его:
— Спасибо тебе, дорогой друг, спасибо! У меня просто нет слов, которыми я сумел бы выразить свою признательность! Воистину мир не без добрых людей! А я уж было засомневался: и одного просил, и другого умолял, а они равнодушно прошли мимо! Оставили меня под проливным дождем!