Ни черта на нее не купишь:
Пивка да водки, хлеба, шпрот
Да ветчины на бутерброд!4
Но ведь ему не нужно хлеба —
Ему икры с шампанским треба!..
А вот товарищ девица чернявая:
Орет, выступает — ее дело правое!
Сегодня на митинге
Глотку дерет,
А лет через двадцать —
На зоне сгниет.
В году 37-м, в начале мая,
Не ее ли — в тюрьму,
Статья 58-я5?
«Рай на земле». Что ж,
Увидит сама:
Троцкизм.
Терроризм.
Тюрьма.
Колыма.
Что же будет-то — ай-ай-ай!..
Впрочем, нужно ль сейчас об этом?
Пусть расскажет сейчас про рай,
Про «власть — Советам!»
«Долой войну! Свободы! Мира!» —
Солдат с матросом — дезертиры,
Тряся винтовками, вопят —
Немудрено понять ребят:
Зачем с врагом-германцем драться,
Когда приятней с ним брататься?..
Вот товарищ с носом синим,
По три пуда кулаки:
Не беда, что нет России —
Лишь бы были кабаки!
Лишь бы были кабаки,
Да платились пятаки,
Да еще для всякой голи
Разных прав и благ поболе,
А повинностей — помене!..
Рад товарищ перемене!..
А вот «красавица» безносая:
Давно не девочка, еще не взрослая,
Что ночь проводит с кем угодно.
В руках — плакат: «Любовь свабодна!»
И мальчик: нарочно удрал из гимназии,
Чтоб вместе со всеми творить безобразия:
Громит все подряд с разрушительской страстью —
Не знает, паршивец, иного счастья!..
Погляди на них, «героев»!
Вот они — и там, и тут:
Ненасытною ордою По родной стране идут.
И, крича: «Долой буржуя!»,
Делят собственность чужую —
Все слетелись на нее,
Как на падаль воронье!
Но есть среди этих тупиц одержимых,
Завистников, пьяниц, вандалов и прочих
И те, кто и вправду страдал от режима,
Кто бьется за счастье крестьян и рабочих.
Своего не отдаст, на чужое не зарится,
Работал на совесть, умеет и драться,
На плечах — голова, а не задница.
Побольше таких бы, не правда ли, братцы?
Но к власти придут негодяи со стажем,
Увидят в героях козлов отпущенья,
Объявят врагами и так перемажут,
Что тем — за чужое — не будет прощенья...
Революций круговерть —
Вся страна колышется.
Отовсюду: «Смерть! Смерть!! Смерть!!!»
Все надрывней слышится.
Раз не с нами — значит, враг,
Раз — и враг не дышит;
Если что-то и не так —
Лихолетье спишет!
Приятно врагу, когда тебе плохо,
И слился со стонами вражеский хохот:
Хохочет Европа, злорадствуют янки:
Не зря постарались: в пучине насилья,
Разграблена, бита, под звук «Варшавянки»6
Гибнет омытая кровью Россия!..
Солнце красное все выше,
Все сильнее жаром пышет,
И террора колесница
Набирает ход.
Утро красное теснится —
Полдень настает.
2013-2014
победитель
1
«Сегодня встреча в нашей школе!
Сегодня, дети, к нам придет
Евгений Рогов, на чью долю
Немало выпало невзгод.
Боец, герой, освободитель —
Он гнал фашистскую чуму!
Хотя бы тем, что здесь сидите,
Вы все обязаны ему!..»
2
И вот, сверкая орденами,
Евгений Рогов начал речь.
Он сыплет громкими словами,
Он учит Родину беречь.
Оставим пламенные речи
За серой школьною стеной:
Нам не нужна пока что встреча —
Нам нужен лишь ее герой.
В колхозе «Ленинское дело»
Над речкой с мутною водой,
В избушке дряхлой и замшелой
Жил-был парнишка молодой.
Его отец советской властью
Отправлен строить Беломор7,
Но парень, к счастью иль к несчастью,
С рожденья был, как лис, хитер.
«Быть раскулаченным — хочу ли?
Пускай в Сибирь везут других!..»
Сергей, неладное почуяв,
Взял и отрекся от родных.
И чтобы не трястись от страха,
Свое происхожденье скрыл:
«Из бедных я. Отец мой — пахарь»
Везде писал и говорил.
Пусть дом Крапивцевых просторный
Под склад колхозный отведен —
Все измениться может скоро,
А нет — и так не пропадем.
Не до Сергея людям было,
И сам Сергей был не дурак,
А время шло. Село забыло
О том, что в прошлом он — кулак.
Он руку жал тому, с кем прежде
Не пожелал бы в поле сесть,
Он, хоть дремучим был невеждой,
Знал: лучший путь к признанью — лесть.
Лесть — лишь для тех, кто чином выше,
С другими — мата не жалей:
«И те, и те меня услышат!» —
Довольный, руки трет Сергей.
Слова Хозяина — законы,
Народу — кнут, начальству — лесть,
И знал Сергей: его не тронут,
Пока враги другие есть.
5
Так стал наш прихвостень поэтом
И, не жалеючи чернил,
В стихах хвалил он Власть Советов,
Попов с буржуями — клеймил.
Нашел себя Сергей Крапивцев,
И надо выступить ему:
— Всех мироедов-кровопивцев —
Всех кулаков — на Колыму!..
6
И поднялась волна стальная
Во имя «пламенных идей».
— Они — враги! Мы твердо знаем! —
Кричал вдогонку ей Сергей.
Рыдают бабы. Дети плачут.
Крапивцев — им:
— Не зверь ведь я!
Мне жаль, но коль не раскулачу,
То сам поеду в лагеря!
Ну что ж, поедете вы вдаль —
На край земли, а то и дальше.
Конечно, мне вас, братцы, жаль.
Но теплого местечка — жальче.
7
Война. Пришел Хозяин новый,
Но как на старого похож:
Карает люто за полслова,
Не люб ему — так пропадешь.
Война. Сегодня каждый — воин:
На всех один он, трудный год,
И лишь Сережа наш спокоен —
Он и теперь не пропадет!
Что лучше: быть слугой фашистам
Иль коммунистом в землю лечь?
Крапивцев выбор сделал быстро
И партбилет свой кинул в печь.
Никто не даст куска задаром —
Крапивцев это знает сам,
В немецкий штаб — бегом, и с жаром
Про все, что знал, поведал там.
— Вон там жидов в подвале прячут,
Там — коммунисты, вся семья.
Рыдают бабы. Дети плачут.
Сергей доволен: «Ай да я!»
Надел он белую повязку8 —
И снова стала жизнь мила:
Хоть отбавляй хозяйской ласки,
Подачек с барского стола.
Поймал Сергей мальца Игната.
Поймал — и прямо в штаб погнал —
Пацан солдатскую гранату
На поле брани подобрал.
Игнат от страха еле дышит.
«Понес же черт меня гулять!
Остался дома бы.»
Вдруг слышит:
«Эршиссен» — значит, расстрелять.
Лепечет он:
— Невиноватый.
Я только по полю бежал,
А тут — гляжу: ничья граната.
Взрывать не стал бы.
Так держал.
— Да верю я: бежал, держал.
Но песня твоя спета, мальчик!
Быть может, мне тебя и жаль,
Но теплого местечка — жальче.
9
Дурак пусть прет на пулеметы,
Ползет на брюхе под огнем,
А он, Крапивцев, без заботы
Живет все лучше с каждым днем.
Особой храбрости не нужно,
Чтоб мирных граждан убивать.
Ах, до чего ж на безоружных
Приятно дуло наставлять!..
— Пусть я боев не слышал даже, —
Хвалился он перед женой, —