— Запомните это, — говорил Дэйв. — Не забывайте даже во сне. Всегда пиф-паф и еще раз пиф-паф. Никогда, будь он проклят, просто пиф-паф. Никуда не годится. Только пиф-паф и еще раз пиф-паф, даже во сне.
Через много лет после окончания этих курсов Авнер встретил Дэйва на улице Жаботинского в Тель-Авиве.
— О, это ты!? — радостно воскликнул старый американец. — Как поживаешь? Запомнил: пиф-паф и еще раз пиф-паф? Никогда об этом не забывай.
И Авнер никогда не забывал.
Он не был от природы метким стрелком, но он тренировался часами, как и следовало хорошему, добропорядочному «екке», тренировался до тех пор, пока не достиг совершенства. Он никогда не был одним из самых успевающих в своей группе. Для этого был нужен точный глаз и чувство ритма, а у него их не было. Однако он был настроен — и очень решительно — добиться всего, чего можно добиться, имея стальную волю. И он достиг. На занятиях по боевой подготовке он научился не извлекать револьвер слишком быстро. Научился он и преодолевать опасение промахнуться.
Ошибки Дэйв комментировал так: «Может быть, ты думаешь, что стреляешь по межконтинентальной ракете?» Или: «Конечно, если ты упрешься в этого типа дулом, то не промахнешься, но он, не забудь, непременно ударит, да так, что ты опрокинешься».
Дважды повторять одно и то же Авнеру не приходилось.
Таким же упорным он был и на других занятиях, где изучались фотография, связь, взрывчатые вещества. По взрывчатым веществам он был подготовлен лучше, чем некоторые из его сокурсников, так как имел с ними дело в армии. В обязанности каждого из коммандос входило знание основ разрушительного действия взрывчатых веществ. Но опыта по изготовлению и обезвреживанию бомб у Авнера почти не было. Он знал только самые элементарные операции. От солдата в полевых условиях требовалось, чтобы он умел установить, зарядить и активировать взрывное устройство. Это особого труда не составляло. Все было заранее подготовлено — детонатор, передатчик, заряд из пластика. Одна пригоршня такой взрывчатки может сорвать дверь сейфа. Однако можно было не соблюдать в обращении с ней особую осторожность. Эту штуку можно было ронять, бить по ней молотком, даже гасить об нее сигареты. Научиться надо было другому: лепить из этой массы форму — любую. Вылепленную форму можно было выкрасить в любой цвет. Затем вставить детонатор и соединить провода. Красные с красными, голубые с голубыми. Это было совсем просто.
Учиться распознавать документы было значительно интереснее. Авнер в этом преуспел. Возможно, что именно здесь его «шестое чувство» оказалось наиболее важным. Речь шла не о фабрикации фальшивых документов — это была специфическая область, и предполагалось, что агентам в их работе она не может пригодиться. Их учили использовать и идентифицировать документы.
Это была изощренная наука, требующая сообразительности и умения сопоставлять. Инструктора звали Ортега[11]. Он был аргентинским евреем. Свой предмет он классифицировал как один из разделов психологии. Конечно, он учил их распознавать документы, но главное — это разбираться в людях.
Прежде чем приступить к вопросу о том, как раздобыть и как пользоваться фальшивыми документами, Ортега предложил потренироваться в распознавании подделок. В функции агентов входила контрразведывательная деятельность вне Израиля. Внутри страны этим ведала другая организация — Шин Бет[12], и агенты Мосада к ней отношения не имели.
Самыми ответственными были занятия по изучению чужих ошибок, допущенных в использовании таких документов. Это должно было предотвратить подобные ошибки в будущем.
Например, Ортега вручал каждому паспорт и предлагал что-нибудь подделать на любой из его страничек — предположим, осторожно стереть бритвой надпись и заменить ее другой.
— Проделайте это и верните мне паспорта, не говоря, над какой страницей вы трудились, — говорил он.
К их изумлению, Ортега сразу же определил, кто какую из страниц пытался подделать. Он положил документ на ладонь, и паспорт раскрылся на подделанной странице — ведь они невольно разглаживали его корешок в этом месте, занимаясь в течение часа подделкой.
— Обратите внимание, — говорил Ортега, — я ведь смотрю не на паспорт на моей ладони, а на вас. И вот почему. Любой паспорт, даже нетронутый, раскрывается на какой-нибудь странице. Это само по себе не несло бы никакой информации. Но когда паспорт раскрывается на подделанной странице, в глазах его хозяина вспыхивает едва заметное беспокойство. Его-то и надо научиться улавливать. Всего лишь. Ведь вряд ли ваш противник настолько потеряет самообладание, что разрыдается у вас на глазах. Но не исключено, что его реакция окажется неадекватной, поскольку будет связана вовсе не с паспортом, а с чем-то другим. Этот вот тип, например, просто собирается провезти контрабандой сигареты. Тут-то на помощь агенту и приходит его «шестое чувство». Без него не бывает хороших агентов. Без него ему не удастся ни обнаружить поддельные документы, ни воспользоваться ими.
12
«Шин Бет» — сокращенное название «Шерут а-битахон». Иногда в переводе его называют службой безопасности. Шин Бет по отношению к Мосаду примерно то же, что ФБР для ЦРУ, но и оперативная, и административная организация обеих израильских служб во многом отличаются от соответствующих американских.
Мосад и Шин Бет, так же как «Аман» и еще два агентства (Специальное исследовательское отделение израильской полиции и Исследовательский отдел в министерстве иностранных дел) входят в состав Центрального комитета служб безопасности, который координирует их действия.