Прием, оказанный здесь ему, мог бы обескуражить любого!
То есть хотя бы, увидев отплывающего от своего судна гостя (ведь знал же, какое высокое положение занимал тот в ямайском обществе), мог бы хозяин и одеться и вести себя поприличнее. На нем же была рубаха, небрежно заправленная в штаны, хлопчатая, серого цвета. И — не встал, сидел верхом на пушке, даже не подал гостю руки. Какое там! Заорал:
— А… Наслышан о тебе, сэр! Сейчас с тобой разберусь…
Стоящая рядом с ним матросня обещание это поддержала согласным ором, но главарь повел на горлопанов бровью. Вопросил:
— Как ты смеешь ловить рыбу в моих водах? (Так он, Шарке, называл ловлю в море купеческих и пассажирских судов.) — Сейчас измочалю тебя, Бэнкс, а то и прикончу совсем! — И уставил на гостя взгляд своих мутно-голубых глаз (сколько жертв корчилось под их взглядом!). — Отвечай, должен понимать, куда ты явился!
Но гость смотрел так, будто вернулся в родной дом.
Впрочем, ответил с достоинством:
— Не думаю, что так уж нам с тобой тесно. Однако спор двух капитанов можно решить так. Взять пистолеты и сойти на берег. Здесь все-таки качает — и можно не попасть…
Услышав такое предложение, Гэллуэй схватился за нож (он предпочитал резать, а не колоть), но Шарке запрещающе мотнул головой, а в его ледяном взгляде затеплился интерес.
Бэнкс же пояснил:
— Кто бы там из нас ни свалился, а только еще от одного презренного негодяя мир избавится!
— Вот это — разговор! — Шарке соскочил с пушки и протянул гостю руку. — Не вспомню, кто так осмеливался — со мной… А смелые — не предают. Бэнкс, предлагаю союз. Союз двух капитанов! Но если окажется не так, выпотрошу на твоем же бриге!
— Я обещаю сделать с тобой то же на твоем барке, — сказал Бэнкс.
И они, Джон и Копли, поклялись быть друзьями!
Они, действительно, ими стали. Купеческие суда подчас захватывали вместе и даже (об этом потом говорила вся Новая Англия) однажды не уступили сорокапушечному кораблю!
Убедился Шарке и в уме своего друга. То есть высказанным тем соображением сам он руководствовался уже давно. А именно: к убийствам, к разного рода жестокостям надо привлекать всех членов своей команды. И тогда, зная, что все равно вздернут их вместе с капитаном, они предать не захотят.
Разумеется, что все же «ловили рыбу» по отдельности. Хотя Шарке стал испытывать такое чувство (ранее ему не свойственное), как желание увидеть в море кого-то еще раз… То есть его, своего друга Копли Бэнкса!
В очередной раз они встретились возле Большого Кайкоса — острова, действительно порядочного по размерам, хотя и необитаемого до сих пор. То есть необитаемого людьми, а быки здесь водились, и Шарке прибыл сюда, чтобы хотя бы в охоте на быков разделить охватившую его злость на капитана купеческого судна. А еще бы! Неделю назад захватил он судно (барк «Ганноверский Дом»), оно шло из Ливерпуля с шерстяной материей. В каюте же капитана были обнаружены бутылки из-под рома, даже и подсчитали — двадцать штук! Значит, весь путь от Ливерпуля (двадцать дней) барк вели одни лишь его помощники.
Шарке пришел в такое негодование (а ведь вина не удавалось добыть уже как недели три), что приказал привязать капитана к мачте и забить этими его пустыми бутылками. Не все при этой экзекуции разбились — и уже не было видно и мачт, а бутылки все еще наполнялись, кружились над шедшим ко дну судном.
Зато благодаря такому негодяйству их капитана Шарке проявил необычное для него милосердие: прежде чем их судно было затоплено, моряки указали ему на лучшее из всей перевозимой ими материи сукно, помогли свертки перенести на его барк (всегда при абордажах пираты сплачивают суда) и сели в свои шлюпки.
В то время как на захваченном Бэнксом галеоне[2] один из отсеков трюма оказался заполнен вином. То есть вино было в пятигаллоновых бочонках[3]. Целый отсек!
В бухте барк Шарке и бриг Бэнкса встали не совсем рядом — набегали волны и водили суда даже на якорях. Так что друг к другу пришлось плавать на лодках.
Бочонок вина, забранного с галеона, Бэнкс послал Шарке — как знак внимания, не больше, уже он знал: как бы тот ни жаждал, вино отдаст своим людям. Ну да, да! «Подарков с чужого плеча» он, капитан Шарке, не принимает, все берет сам.
О том, что вино это уже выпили, понятно стало скоро. То есть такая малость на шестьдесят питоков! Тем более что это не ром и не джин, а всего-то лишь портвейн… Дело же шло к вечеру, и воззвали со своего барка едва ли уже не гневно!
Пришлось отослать им десяток бочонков, целую шлюпку вина!
И с этой оказией Бэнкс послал Шарке приглашение. Пригласил — на замечательно гладкой бумаге (кипу которой не дождался его двоюродный брат, губернатор Виргинии). Хотя, опять же, знал о Шарке: со своего барка сходит он лишь для охоты на быков.
«Но, — подумал Бэнкс, — понимает же он, Шарке, что я сам… Столько уже я пролил людской крови, что если его у себя свяжу и доставлю властям, все равно нас с ним повесят обоих».
2
Галеон — большое парусное судно, вместительное, как пассажирское, но небыстроходное по своей конструкции (XVI–XVII века).