– Я на две недели в деревню еду, – говорит Лери. – Поклянись, что, пока не вернусь, ты к Рите не подойдешь!..
– Почему? – удивляется Каха, рисуя пальцем вопрос на слое пыли.
– Потому что я ее первым встретил! Потому что я – сосед по дому, а ты – по району. Мы друзья, надо по-честному. Приеду – будем вместе решать...
Черные злые глаза Кахи выстреливают в просяще-мягкую коричневу Лериных глаз.
– Ты два месяца потерял! Не буду я клясться!
– Хорошо, брат! – Губы Лери кривятся. – Я запомнил... Ну, ладно. Пробуй!.. Но... Две недели трудно для брата подождать?!
– Брат, не сердись! – Кахе немного стыдно. – Трудно!..
III.
– Ты, Цугрик, пойми, я имею право! – втолковывает Каха песику. Они сидят на траве, под гранатом, возле заветного подъезда. – Я, смотри, какой!.. – Каха тычет в нос Цугрику набухшую узлами силы напряженную руку. – А Лери – он слабый. Рита заметит, верно, Цугрик?.. Стыдно мне. Брат просил, а я не поклялся... А что делать? Вдруг Рита не заметит, что я лучше? Заметит, да?!
Цугрик, конечно, совершенно согласен, лишь бы шкурку еще почесали. Пес чуть ли не кивает – весь его вид выражает несомненное преклонение и восторг перед Кахой.
Вдруг Цугрик настораживается – из подъезда повеяло запахом Риты. Всё! Сейчас хозяин его бросит. (Дворовый Цугрик считает за хозяев всех, кто его угощает или ласкает.) Ва-ув, кости-злости, ррр!
– Это ты мне – «ррр»? – укоризненно спрашивает Цугрика Рита. – И зачем же тогда я каждый день горячий лаваш на тебя трачу?
Песик пригибается к земле и смущенно опускает мордочку на вытянутые лапки.
Рита замечает парня, ее блеклые губы вытягиваются в струнку, в глазах появляется нарочитая отстраненность.
– Тебя как зовут? – голос парня хрипл, потому что в горле отчего-то вдруг запершило. – Меня – Каха. Ты куда идешь?
– Здравствуйте... Рита... – нехотя представляется девушка и спокойно проходит мимо.
– Нет, стой! – Каха догоняет, преграждает путь. – Давай вместе гулять?
– Какой вы невежливый... – Змеиный холодок зеленых глаз завораживает. – Это грубо...
– Извини! – Каха начинает говорить быстро-быстро, точно задыхаясь. – Я по-русски хорошо не знаю. Извини, я просто говорю: вместе гулять давай. Ты будешь моя девушка, хорошо?
– С какой стати?
– Что?
– Почему я должна быть твоей девушкой? – Рита усмехается, но глаза ее уже потеплели.
– Потому что я тебя люблю...
IV.
Десять дней прошло – о Лери Каха так ни разу и не вспомнил. А ведь с первого класса – лучшие друзья, почти братья были. Были...
А Рита ни с каких «правил» не сбилась. И на филфак поступила – легко, как воздуха глотнуть!..
Через два дня у нее начнутся лекции. А Каха будет пока бездельничать. От армии и его, и Лери отцы откупили – больные будто бы детки. И хорошо. Зато жениться можно без проволочки.
– С радостью, гэнацвалэ! [4] – сияет Натэла-дэйда, стоя с Кахой посередине двора. – Веди своих маму-папу к нам сегодня же вечером! Всё сразу обсудим.
***
[4] Гэнацвалэ (груз.) – преувеличенно-любезное обращение (смысл: «Пусть твое горе перейдет ко мне!»).
***
Во двор въезжает оранжевая машинка-клоп.
Каха внутренне вздрагивает.
Приветственно раскрыв руки, он идет навстречу неприятности.
Лери, пятясь, вылезает наружу, волоча с заднего сиденья сетку с дынями.
– Здорово, брат! – храбро рявкает Каха.
Лери оборачивается на приветствие.
– Здорово... – отвечает он хмуро.
– Лери, гэнацвалэ, ты друга поздравь – он женится! – щебечет Натэла-дэйда.
Лери апатично смотрит на нее.
– Перегрелся? – ахает Натэла и щупает лоб парня. – Жара, какая жара! И я вчера чуть в обморок не упала!
Отец Лери ставит машину в гараж и присоединяется к компании.
– И я перегрелся! – Отец снимает майку и отирает ею с лица струи пота. – Пойдем, искупаемся...
Лери уходит вслед за отцом, молча.
– Дыни забыл! – окликает друга Каха. И бежит за ним, таща сетку.
– Я сам! – Лери рывком отбирает сетку. – Поздравляю!
Каха растерянно стоит под деревом граната.
– Что поделаешь?! – вздыхает парень, ногой катая по траве счастливого Цугрика, завалившегося на спинку.
V.
А у Лери нет свадьбы. Он просто приводит к родителям пятнадцатилетнюю девочку из соседнего района.
– Лили, – представляет ее неохотно. – Будет с нами жить.
Мать ахает. Но тут же ласково гладит Лили по щеке.
Отец поджимает губы, отводит сына в сторону, шепчет: