— Но, Тшонни, неушели ты настолько сомневаешься, што я рат тепя витеть, што не поверишь до тех пор, пока я не выскашу это словами? — Он помолчал. — Нато будет стелать об этом пометку. Вам, простотушным семлянам, всекта необходимо вслух ислакать трук перет труком такие отшевитные вещи, а инатше вы ни во што не верите. У нас, на Марсе...
Говоря это, он методично протирал стекла. Наконец он вновь водрузил очки на место.
— Тшонни, расве у семлян нет „тесориентирующего орушия”? Я поснакомился во время налета с отним тше-ловеком в убежище, и он не мок понять, о тшем я коворю.
Джонни нахмурился.
— Я тоже не понимаю, о чем ты. Почему ты спрашиваешь об этом?
— Потому што мне кажется странным, што вы с таким трутом поретесь с этим венерианским наротом, токта как у них, похоже, вовсе нет экранов, штобы вам противотей-ствовать. Тшонни, я хотшу, штопы война поскорее контши-лась. Она мне постоянно мешает, все время прихотится прерывать рапоту и итти в упешише.
— Погоди-ка, Уллен. Не торопись. Что это за оружие? Дезинтегратор? Что ты об этом знаешь?
— Я? О таких телах я воопше нитшеко не снаю. Я полагал, што ты снаешь, потому и спросил. У нас на Марсе в наших исторических хрониках коворится, што такое орушие применялось в наших древних войнах. Мы теперь в орушии совсем не распираемся. Моку только скасать, што оно пыло простым, потому што противная сторона всегда што-нипуть применяла тля сащиты, и токта все опять становилось так ше, как пыло... Тшонни, тепе не покажется сатрутнительным спуститься со стола и отыскать „Натжало космитжеских путешествий” Хиккинпоттема?
Джонни сжал кулаки и бессильно потряс ими.
— Уллен, чертов марсианский педант... неужели ты не понимаешь, насколько это важно? Ведь Земля воюет! Воюет! Воюет! Воюет!
— Все верно, вот и прекратите воевать, — в голосе Уллена звучало раздражение. — На Семле нет ни мира, ни покоя. Я натеялся как слетует порапотать в пиплиотеке... Тшонни, поосторошнее. Ну пошалушта, ну што ты телаешь? Ты меня просто опишаешь.
— Извини, Уллен. А как ты со мной обошелся? Но мы еще посмотрим.
Отмахнувшись от слабых протестов Уллена, Джонни подхватил его на руки вместе с креслом-каталкой, и марсианин оказался за дверью раньше, чем успел закончить фразу.
Ракетотакси ожидало возле ступеней Библиотеки. С помощью водителя Джонни запихнул кресло с марсианином внутрь. Машина взлетела, оставляя за собой кометный хвост смога.
Уллен мягко пожаловался на перегрузку, но Джонни не обратил на это внимания.
— Чтобы через двадцать минут мы были в Вашингтоне, приятель, — бросил он водителю. — Наплюй на все запреты.
Чопорный секретарь произнес холодно и монотонно:
— Адмирал Корсаков сейчас примет вас.
Джонни повернулся и погасил сигарету. Затем бросил взгляд на часы и хмыкнул.
Уллен очнулся от беспокойного сна и тут же нацепил очки.
— Они наконец-то опратили на нас внимание, Тшонни?
— Тс-с-с!
Уллен безразлично оглядел роскошную обстановку кабинета, огромные карты Земли и Венеры на стене, внушительный стол в центре. Скользнул глазами по низенькому, полненькому, бородатому человеку по ту сторону стола и с облегчением остановил взгляд на долговязом рыжеватом мужчине, стоявшем неподалеку.
От избытка чувств марсианин попытался даже приподняться в своем кресле.
— Токтор Торнинг, вы ли это? Мы встречались с вами гот насат в Принстоне. Надеюсь, вы меня не сапыли? Мне там присвоили потшетную степень.
Доктор Торнинг шагнул вперед, с силой пожал руку Уллена.
— Разумеется. Вы делали тогда доклад о методологии исторической науки Марса, верно?
— О, вы запомнили, я так рат! Тля меня отшень утачно, што я с вами повстречался. Скажите мне как утшеный, што вы тумаете относительно моей теории о том, што социальная наступательность эры Гитлера послужила основной притшиной тля ПОЛЬ...
Доктор Торнинг улыбнулся.
— Мы обсудим это позже, доктор Уллен. А сейчас адмирал Корсаков надеется получить от вас информацию, при помощи которой мы сможем покончить с войной.
— Вот именно, — скрипуче произнес Корсаков, поймав кроткий взгляд марсианского ученого. — Хотя вы и марсианин, я предлагаю вам способствовать победе принципов свободы и законности над безнравственным поползновениями венерианской тирании.
Уллен с сомнением посмотрел на него.
— Это свутшит невешливо... но не скасал бы, что я много расмышлял на эту тему. Вероятно, вы хотите скасать што война скоро контшится?
— Да, нашей победой.