Наконец Роза попрощалась с ними и удалилась к себе, объясняя, что провела без сна уже тридцать шесть часов. Уэлдрейк был от нее без ума.
— Прекраснейшая женщина, что я когда-либо видел, сударь! Восхитительная женщина! Юнона во плоти! Диана!
— Мне мало что известно о ваших местных божествах, — заметил на это Эльрик, однако согласился с Уэлдрейком, что им и впрямь довелось повстречать необыкновенное создание.
Он погрузился в мысли о поразительном родстве, объединяющем отцов и сыновей, сестер и братьев, и о том, какие удивительные встречи довелось ему пережить за последнее время. Ему казалось, он улавливает в этом дыхание Равновесия — хотя куда вероятнее, что к этим случайностям и совпадениям приложили руку силы Хаоса или Закона. Теперь ему сделалось очевидно, что между Владыками Энтропии и Повелителями Постоянства назревает очередной нешуточный конфликт. Это объясняло то напряжение, что он ощущал буквально в самом воздухе, то напряжение, что чувствовал и пытался выразить его отец, хотя и был мертв и лишен души. Может статься, в постепенно возникающем вокруг него сплетении жизней и судеб виднелось отражение более масштабной космической конфигурации? На мгновение Эльрик ощутил, заметил краешком глаза отблеск беспредельности множественной вселенной, ее сложности и неоднозначности, реальности и будущности, ее безграничных возможностей чудес и кошмаров, красоты и уродства — нескончаемых и неопределимых, свершенных и конечных даже в малом.
Когда же вернулся седовласый хозяин Приюта, чуть более опрятно одетый и все столь же доброжелательный, Эльрик спросил его, почему в городе не опасаются прямого нападения Цыганского Народа.
— Насколько я знаю, у них на этот счет свои законы. Они соблюдают установленный порядок вещей, понимаете? Хотя, разумеется, таким, как вы, от этого не легче…
— У вас договор с ними?
— Что-то вроде этого, сударь. Всевозможные договоренности и все такое прочее. Так что за Агнеш-Вал мы не опасаемся, сударь, — только за тех, кто хочет с нами торговать… — Он с извиняющимся видом развел руками. — У цыган свои обычаи, знаете ли. Для нас все это непривычно, и я никогда не стал бы иметь с ними дела напрямую, однако во всем надо видеть как дурное, так и хорошее.
— Да, зато они свободны, — мечтательно отозвался Уэлдрейк. — Об этом замечательно сказано в «Полях Романии».
— Может, оно и так, сударь, — с сомнением отозвался их хозяин. — Не уверен, что верно понял, о чем вы говорите. Это какая-то пьеса?
— Поэма о радостях вольной дороги, сударь.
— А, должно быть, цыганская. Увы, мы не покупаем их книг. Да, кстати, господа, не желаете ли вы воспользоваться помощью, которую город предлагает попавшим в беду путешественникам. Мы готовы продать вам любое снаряжение в кредит. Если же у вас нет денег, город согласен получить взамен любые ценности. Может быть, одну из этих книг, о которых толковал мастер Уэлдрейк, вы отдадите в обмен на лошадь?
— Книгу за лошадь? Сударь?!
— Тогда за двух лошадей? Сожалею, мне неведома рыночная цена этого товара. Среди нас мало книгочеев. Возможно, нам стоило бы этого стыдиться, но горожане предпочитают мирные удовольствия вечерней арены.
— Двух лошадей и, может быть, провизии на несколько дней пути? предложил Эльрик.
— Если вы согласны на такой обмен, сударь.
— Мои книги! — Уэлдрейк заскрежетал зубами и вздернул свой длинный нос. — Это… Они мое второе я, сударь. В них моя душа! Я — их защитник и хранитель. К тому же, несмотря на дар телепатии, что мы используем для общения, мы способны только понимать язык, но не можем на нем читать. Вы знали это, сударь? Способности наши на это не распространяются. Впрочем, в каком-то смысле это логично… Так что нет, сударь, я не расстанусь ни с единой страницей!
Однако когда Эльрик напомнил ему, что у Уэлдрейка имелась по меньшей мере одна книга на языке, который он и сам не мог распознать, и к тому же их жизни, возможно, зависели от того, удастся ли им последовать за Розой, у которой, кстати, лошадь имелась, Уэлдрейк скрепя сердце согласился расстаться с Омаром Хайямом, которого до сих пор тешил надежду однажды прочесть.
Расспросив любезных горожан, они выяснили, что проще всего им добраться до Страны Цыган вдоль реки — так, по крайней мере, они могли быть уверены, что не заблудятся. И наутро Эльрик, Уэлдрейк и Роза отправились в путь по дороге, что кружила и петляла, следуя за прихотливым неспешным потоком. Уэлдрейк читал свою «Песнь 'Равии» зачарованной Розе, Эльрик же ехал отдельно, чуть впереди, гадая, не во сне ли все это видится ему и, отыщет ли он когда-нибудь душу отца.