Мутный свет, вливавшийся сквозь щели, создавал в змеящихся кишках судна месиво светлых и темных теней, делая его обитателей похожими на призраков. Они ютились по углам, давясь там чем-то, кашляя и стоная, отчаявшиеся настолько, что не решались даже поднять глаз, дабы не усугублять тоску. Повсюду валялись отбросы — мусор, не представлявший ценности даже для этих людей. Уэлдрейк, зажимая рот рукой, соскочил с седла.
— Бр-р, это даже хуже, чем кроличьи садки в Степни. Делайте то, что считаете нужным. От меня тут пользы не будет. — И, к полному изумлению Черион, вернулся на берег моря.
— Верно, — заметила Роза. — Проку от него немного в обычном смысле. Зато во всем, что касается поэтического вдохновения и поисков гармонии…
— Это в нем самое прекрасное! — восторженно согласилась Черион. Ей было приятно, что ее восхищение разделяет кто-то еще… это помогает влюбленным уверить себя, что они не сошли с ума окончательно (чего сами втайне опасаются).
Эльрик, однако, начал терять терпение. Он выхватил меч из ножен, и черное сияние Буреносца залило все вокруг. Меч вновь завел свою гневную песнь, словно жаждал скорее дотянуться до того, кто пытался украсть у него жизнь.
Конь попятился и забил копытами; взор алых глаз альбиноса пронзил слоистую тьму, и он воззвал к тому, кто причинил им всем столько зла, кто создал все это безумие, кто презрел все силы, все обязанности, все пакты и растоптал доверие.
— Гейнор! Гейнор Проклятый! Гейнор, гнусное отродье Преисподней! Мы пришли покарать тебя!
Откуда-то издалека, из кромешной тьмы, донесся смешок.
— Какие красивые слова, мой дорогой принц! Какое бахвальство!
Эльрик направил коня на голос, чудом отыскивая дорогу в полумраке, расталкивая тех, кто случайно попадался на пути, опрокидывая кипящие горшки и топча угли, — он был уверен, что от обычного огня этот корабль не может пострадать.
Роза устремилась за ним с победным кличем, полная решимости исполнить наконец свою месть. Обнажив клинок, она вскинула его над головой, точно боевой штандарт. Сестры также подняли мечи — золотой, гранитный и слоновой кости — и затянули древнюю воинскую песнь. Черион ехала последней, ибо не слишком уверенно себя чувствовала в седле, и к тому же все время оглядывалась, не идет ли Уэлдрейк.
Наконец они оказались перед огромными дверями, украшенными затейливой резьбой. Некогда покои, что находились за ними, принадлежали капитану корабля — кем бы тот ни был — и находились в самом центре судна, но теперь, через дыры и пробоины, даже сюда доносился гул прилива и зловещий шепот волн.
— Возможно, — вновь донесся до них насмешливый голос Гейнора, — мне стоило бы вознаградить вас за отвагу. Милые принцессы, я так старался привести вас сюда, чтобы показать мое маленькое царство, но вы упорно этого не желали! И все же, я вижу, любопытство возобладало!
— Нет, принц Гейнор, на Корабль Былого нас привело отнюдь не любопытство. — Принцесса Шану'а соскочила с седла и толкнула тяжелую створку, так что. все они, спешившись, смогли протиснуться в образовавшуюся щель. — Мы намерены навсегда изгнать тебя из нашего мира!
— Какие смелые слова, сударыня! Если бы не примитивная земная магия, все вы сейчас были бы у меня в плену. Впрочем, еще не поздно…
В дымном воздухе витали странные ароматы, и чадящие факелы отбрасывали не больше света, чем толстые свечи, с шипением ронявшие на пол желтый воск. В воздухе мерцали нити паутины, а писк по углам наводил на мысли о крысах. Однако Эльрику казалось почему-то, что все это лишь иллюзия, для него на миг словно приоткрылся полог, — и он узрел круговерть и многоцветье Хаоса внутри огромного шара… а затем увидел темный силуэт Гейнора, стоявшего перед подобием небольшого алтаря, на который были возложены какие-то предметы.
— Я рад видеть вас! — провозгласил тот, в безумной уверенности, что вскоре и эти последние противники признают его своим господином. — Ни к чему обмениваться бранными словами, друзья, ибо мне под силу разрешить любые споры между нами! — Шлем его пульсировал багровым огнем, пронизанным черными нитями. — Довольно бессмысленной жестокости, и давайте решим дело полюбовно, как подобает истинно разумным людям.
— Я уже слышала от тебя такие слова, Гейнор, — с презрением воскликнула Роза, — когда ты пытался заставить моих сестер выкупить свою честь или жизнь. Я не стану торговаться с тобой, как не стали и они!