– Неважно, – приступ нетерпения, как маска, исказил лицо кантё Гампэй. – Повтори!
– Рядом с часовней Сюбогэн найти дом с зеленой крышей. Отдать Дзимму письмо со словами: 'Я от Цукуси'.
– Молодец, иди, – сказал кантё, и первые сомнения, как безотчетный детский страх, закрались в душу. Он отнес их на счет плохой погоды и больного колена. Зато сколько золота я огребу, подумал он, наливая сакэ, но не в любимую чашечку, которую подарила жена, а в пиалу побольше. Теперь он мог себе это позволить. Теперь он был на берегу и имел право расслабиться.
Он написал в письме, чтобы аябито братства Моногатари были готовы, когда джонка 'Кибунэ-мару' зайдет Цзилун, что на другой стороне острова. Цзилун был известен как 'мокрый город', поскольку осенью в нем постоянно шли дожди. В Цзилуне кантё Гампэй рассчитывал загрузиться железной рудой, камфорой и чайным листом. Он не хотел упускать даже эту выгоду, хотя с одной стороны джонка была уже перегружена, а с другой Гампэй рисковал быть разоблаченным таинственными пассажирами. Чем дольше они на судне, тем хуже. Хотя… хотя я рискую, думал он, но риск ничтожен. У меня тоже есть своя тайна. Побольше, чем у них. Буду лучше кормить и поить. А в Цзилуне мои пассажиры обязательно посетят храм Богини Гуаньоинь. Все в него ходят. Кантё Гампэй сам периодически ходил, пытаясь узнать свою судьбу. По дороге назад мужчин убьют. Все будет выглядеть, словно на них случайно напали местные бандиты. Я останусь ни при чем.
Таков был его план. Но, как известно, не все планы осуществляются.
Повар Бугэй забежал к себе, надел под варадзи носки таби, потому что на джонке всегда бегал босым, и отправился выполнять поручение кантё.
Первым делом он заглянул на базарную площадь и обнаружил, что пассажиры покупают одежду, а Язаки как всегда жует, да не просто абы что, а большую, просто огромную моти, и сок течет по его рукам.
Бугэй осталось только позавидовать. За четверть бу он выпил две чашечки не очень хорошего сакэ. Хотел выпить еще, но передумал, так как привык к теплому напитку, и побежал дальше. Ноги сами принесли его к храму Сюбогэн. В пяти-шести тан он разглядел дом с зеленой крышей, увитой до конька виноградом с засохшими гроздьями. На стук вышел крепкий аябито, за оби торчал вакидзаси с черной рукоятью. Лицо в мелких шрамах, словно аябито били всю жизнь. А зубы покрыты черным лаком. Бугэй понял, что попал к Моногатари – в братство морских пиратов Бисайя.
– Что надо?
– Дзимму, – не смутился, однако, Бугэй, хотя его подмывало рухнуть на колени – аябито мог убить без повода, о них ходила дурная слава по всему побережью Нихон и Ая.
– Дзимму перед тобой.
– Я от Цукуси, – у него опять подкосились ноги, потому что аябито посмотрел на него исподлобья, а его глаза, татуированные по внешним уголкам, делали взгляд особенно свирепым.
Спасительная молитва застряла у Бугэй я глотке. Он с трудом проглотил слюну.
– Стой здесь, – приказал аябито и ушел домой читать письмо.
Бугэй присел и перевел дух. На душе царил сумбур. Бугэй достал из-за пазухи сладкий бамбук и стал машинально жевать. Он ждал полкоку, отчаянно труся и собираясь улизнуть при первом же подозрительном шуме. Но постепенно успокоился и даже пересчитал кур, пасущихся на лужайке, затем уток и индюков. Подумал, что неплохо бы стащить одного назло аябито. Даже представил, как это все произойдет: будет много ругани и беготни. И наверное, ушел бы, но поручение кантё надо было выполнить до конца. Наконец появился Дзимму и сказал:
– Передай кантё, что все сделаем, – и зыркнул так, что у Бугэй сердце снова упало в пятки.
Не оглядываясь, он долго бежал в сторону порта. Только увидев базар, перевел дух и сообразил, что можно остановиться, пропустить пару чашечек сакэ и поглазеть на тамошнюю публику. Если бы он задержался хотя бы на кокой, то заметил бы, как из-за тех ворот, в которые он стучался, выбежал три человека. Один торопливо направился в гору, где виднелись дома на обрыве, похожие на пчелиные соты, другой в центр города, где жил одзия, а третий – в порт. Но был еще один – четвертый, который пошел за ним, за Бугэй.
На рынке Бугэй встретил пассажиров и перекинулся парой фраз с Язаки. Оказалось, что они идут в бани. Язаки даже хотел было присоединиться к Бугэй, чтобы отведать местных яств, молочного поросенка с перцем, например, заодно и выпить, но под неумолимым взором Натабуры, который знал его повадки, не посмел поддаться искушению, а вместе со всеми отправился в бани. А Бугэй в хорошем расположении духа и с чувством выполненного долга вернулся на 'Кибунэ-мару'.