После этого он вспомнил о ноге, захромал, все и поплыло перед глазами. Юка, вглядываясь в него тревожными глазами, тотчас оказалась рядом, подставила плечо, и, он, споткнувшись, как-то неловко плюхнулся на палубу и оперся спиной о борт джонки. Рана казалась пустяковой. Однако крови было, как из борова: забрызгал весь мостик, Юку напугал. Натабура хотел сказать, что ничего – выпутывались и не из таких положений, но все куда-то пропали, и он увидел цветистый сон, из тех, что называется вещим, но только не понял ничего, словно он находился в цветущей долине, такой яркой, что в жизни таких не бывает, ручей под ногами, бегущий весело среди мшистых камней, и голубое небо. Надо было что-то сделать, но он никак не мог сосредоточиться и понять, что именно, словно его звали со всех сторон, а он не решался определить направление. Потом откуда-то из выси родился звенящий звук, переросший в нечто, что не имело смысла, и Натабура пришел в себя оттого, что ногу ему поливали теплым сакэ, а Юка, обливаясь слезами, держала наготове чистое полотно.
– Не… – с трудом разлепил он зубы, – не… – сел, подтянул ногу и окончательно пришел в себя. – Не надо. Я сам… – наложил ладони и прочитал молитву Богу Дзюродзин – одному из семи Богов удачи. Хоп! Перевел дух.
Главное не забыть молитву. Конечно, учитель Акинобу лечил даже лучше, но он был занят тем, что расправлялся с хирака. Боль отпустила. Натабура сумел выровнять дыхание, стараясь не смотреть на ногу, под которой образовалась лужа крови. После этого опустил руки на лодыжку и прочитал молитву Богу долголетия – Фукурокудзин. Стало совсем легко, и он даже осторожно попробовал шевельнут ступней. В ней еще жила едва заметная боль, больше похожая на отголоски воспоминания. Тогда он разрешил Юке и Афра заняться ногой. Афра вылизал раны, пока Юка обрезала штанину над коленом. Не пожалев сакэ, она наложила моксу и завязала рану чистой тканью. Впрочем, Натабура знал, что это излишне. Просто не хотел больше ее волновать. Затем встал, и Юка протянул ему пиалу с сакэ.
В крышку люка снова ударили так, что выгнулись петли. Но Учитель Акинобу и Язаки уже притащили ящик с бронзовыми гвоздями и взгромоздили его сверху. Удары стали глухими, а затем вообще прекратились.
– Я знаю, откуда они… – сказал Натабура, осторожно ступая на перевязанную ногу.
Афра от радости подпихнул лобастой головой его руку.
– И ты догадался? – повернулся к нему учитель Акинобу. – Тихо…
Тогда они прислушались. Даже Язаки, который успел сбегать на камбуз и нервно жевал сушеные финики, обратился в слух, невольно копируя движения Акинобу. Афра заворчал – он слышал лучше всех.
А потом и они услышали: били где-то в середине корпуса – равномерно и чем-то тяжелым, как осадное орудие. Все, кроме боцмана, скатились с мостика на палубу.
– Что они делают? – спросил Язаки, с тревогой глядя под ноги.
– Похоже, ломают перегородки в трюме, – объяснил Акинобу.
– А зачем?
– Сейчас полезут как тараканы, – предположила Юка, и почему-то посмотрела на нос, где были еще два люка.
– Надо завалить трюмные крышки, – предложил Язаки.
Натабура одобряюще хлопнул его по плечу.
– Я даже не думал, что они могут ожить, – обескуражено произнес Бугэй, не в силах тронуться с места.
– Где вы их взяли? – спросил Натабура.
– В усыпальнице Сунь Ятсеня, – нехотя ответил Бугэй.
– Так я и знал!
– Теперь понятно, почему он в таких доспехах, – заметил Акинобу. – Им двести лет. Но почему они ожили?
– У кантё есть волшебный порошок… – ответил Бугэй.
Хоп! – едва не воскликнул Натабура, но вовремя прикусил язык. Значит, в этом всем замешаны Боги, ибо только Боги владели волшебным порошком. Лучше об этом никому не знать. А кто догадался, пусть догадывается. Например, учитель Акинобу, который хитро подмигнул. И тогда Натабура вспомнил, что так знакомо мог пахнуть только железный порошок идасу, применяемый для услады мертвых. А это значило, что Боги исподволь вмешиваются в человеческие дела, верша таким образом историю. Надо обязательно отыскать Богиню Аматэрасу. Ведь она осветила наш с Юкой брак. Она поможет. Она восстановит справедливость и не даст восторжествовать злу.