Глава пятая
Предостережения и угрозы
Все знают, что такое похмелье и каким тяжелым оно бывает, но у всех оно проходит по-разному. Одни страдают от головных болей, другие мучаются животом, третьи испытывают необъяснимую тревогу или даже панический страх. Бывают такие, кому мерещатся всякие гадости, а иных тянет поскорее опохмелиться, чтобы вырваться из суровой действительности в мир праздничной эйфории.
Валерий Русанов в этом плане был счастливым человеком. Перебрав, он мог испытывать небольшое давление в висках или сухость в горле, но не более того. Его не мутило, не лихорадило, ничего подобного. Пробудившись, он подправил бороду на слегка подпухшем лице, принял контрастный душ и сел завтракать.
Валерия и Вика уже сидели за столом, он пожелал им доброго утра и приятного аппетита, после чего принялся чистить верхушку яйца всмятку.
— Каша где? — спросил он, не глядя на Валерию.
Он придал голосу некоторую грубость, давая понять, что ни в чем не раскаивается и не собирается каяться. Семейные отношения ничем не отличаются от деловых. Тот, кто показывает слабину, вынужден уступать. Свою волю навязывает сильный. Действуй решительно и добивайся своего любой ценой. Никого не жалей, потому что тебя никто не пожалеет.
— Каша в кастрюле, — ответила Валерия после довольно длительной паузы, которая понадобилась ей для выражения недовольства.
— Можешь накладывать, пусть остывает.
Он придвинул к ней тарелку. Она вскинула голову.
— Сам наложишь. Я тебе не прислуга.
Виктория внимательно посмотрела на мать и перестала жевать.
— Иными словами, — произнес Валерий размеренно, — ты отказываешься от исполнения своих супружеских обязанностей?
— Отказываюсь, — подтвердила Валерия. — Тебе объяснить почему?
Оба посмотрели на притихшую дочь.
— Не надо, — сказал он. — Лучше я тебе кое-что объясню. Вам обоим. Чтобы не осталось недопонимания. Внесу ясность.
— Вноси, — кивнула она.
Валерий обратился не к ней, а к дочери.
— Вика, — начал он, — мама на меня сердится, как видишь. А вот я на нее — нет. Однако это не означает, что твой папа будет сносить обиды молча. — Он перевел взгляд на Валерию. — У меня достаточно денег, чтобы нанять адвоката, лучшего. И достаточно воли, чтобы расстаться с той, которая меня не любит, не ценит и не уважает. Как думаешь, кому из нас будет доверено воспитание дочери, если дело дойдет до суда? Кто заберет дом, машины, имущество, сбережения? Ты чем-то недовольна, Валя? Что ж, флаг тебе в руки. Начинай войну. Только не думаю, что ты ее выиграешь. Ты и сама это знаешь. Останешься у разбитого корыта. Без дочери и без гроша за душой.
— Папа! — не выдержала Виктория. — Мама! Вы что, разводиться надумали?
Губы Валерия сложились в тонкую улыбку.
— Нет, доченька. Мама еще немного подуется и перестанет. Правда, Валюша?
— Я тебе не Валюша, сколько раз говорить! — вскипела Валерия.
Это был единственный способ дать выход гневу, сжигавшему ее изнутри. Она не собиралась терять дочь и оставаться с голым задом и без крыши над головой. Однако и мириться с изменами мужа она не собиралась тоже. Ей требовалось время, чтобы выбрать правильную линию поведения. В настоящий момент этой линии не было. Валерии нужна была пауза, и она ее взяла, сердито набросав кашу в тарелку мужа.
— Спасибо, — поблагодарил он со смиренным видом, как будто только что не угрожал пустить ее по миру.
— Вы помирились? — обрадовалась Вика.
— Мы и не ссорились. — Валерий погладил ее по голове. — Обычное недоразумение. Теперь все позади. Доедай скорее и собирайся. Сегодня я отвезу тебя в школу.
— Ты? Ура!
Валерия почувствовала себя преданной, униженной и раздавленной. Отметив это про себя, Валерий с удовольствием съел кашу и покинул кухню победителем.
По дороге он болтал с Викторией о всякой всячине и обстоятельно отвечал на все ее вопросы. Этим утром ему было особенно приятно играть роль мудрого, доброго и всезнающего отца. Вика была оживлена и посвятила его в некоторые свои девичьи секреты.
Высадив ее напротив школы, он все еще улыбался, когда на переднее сиденье самовольно уселся незнакомый молодой человек, да еще к тому же открыл заднюю дверь для своего товарища.
— В чем дело? — возмутился Валерий по инерции.
Это был лишний и абсолютно бессмысленный вопрос. Он понял, в чем дело, как только получил локтем под ребра, когда попытался вытолкать устроившегося рядом незнакомца. На смену негодованию пришел липкий, обессиливающий страх. Дело было в карточном долге, достигшем уже четверти миллиона долларов. Сумма выросла почти наполовину несколько дней назад, когда Валерий Русанов попытался отыграться. Тогда не получилось, но он успокаивал себя тем, что казино подпольное, а значит, владельцу невыгодно светиться, привлекая к себе внимание.