— Народ? Вы меня слышите?
— Джон?! — восклицаю я, не веря своим ушам. В последний раз, когда я его видела, он был в коме вместе с Эллой. Я кидаюсь бегом к кораблю, запрыгиваю на его перед и встаю перед открытой кабиной, чтобы лучше слышать его голос.
— Шестая, это я,— говорит Джон. — Рад тебя видеть.
— Ты меня видишь? — спрашиваю я, а потом замечаю небольшую камеру, вмонтированную у входа в кабину. Она покачивается туда-сюда, будто в знак приветствия.
— Чувак, что с тобой? — спрашивает Девятый, скептически поглядывая на кабину. — Твои мозги, типа, в плену этой могадорской тарелки?
— Чего? Кончай придуриваться, — отвечает Джон, и я прямо вижу его раздраженное лицо. — Мы захватили могадорскую базу и использовали их оборудование, чтобы хакнуть этот корабль.
— Отпад, — отвечает Девятый, как будто таких объяснений ему более чем достаточно. Не выпуская тело Восьмого, он играючи запрыгивает на край корабля рядом со мной, отчего тарелкообразное судно слегка проседает под его весом, но потом, скрипя посадочными шасси, выравнивается. Девятый бьет пяткой по металлическому корпусу, проверяя его на прочность. — Значит, эта колымага наша?
В ответ под нашими ногами начинает вибрировать двигатель корабля. Я заглядываю вниз, в кабину — там шесть жестких пластиковых сидений, наряду с мигающей огоньками приборной панелью, покрытой различными могадорскими символами, и набор элементов управления, очень напоминающий тот, что можно увидеть в обычном самолете. Не то чтобы я летала на чем-то подобном, но уж точно не корабле могадорского производства.
— Мы видели, что случилось в Чикаго, — говорит Марина, тоже забираясь на корабль.
— С вами все в порядке?
— Да, — быстро отвечает Джон, но затем, похоже, передумывает: — Они забрали Эллу, но по-моему, что она вне опасности.
Марина испуганно вскидывает брови, и от нее сразу начинает веять холодом.
— Что значит, забрали?
— Я все объясню, когда вы будете в воздухе, — говорит Джон. — Для начала, давайте вас оттуда вытащим.
— Хорошая идея, — отвечает Девятый, спрыгивает в кабину и аккуратно устраивает тело Восьмого поперек пары сидений.
— Э-э, Джон, есть проблемка, — говорю я, следуя за Девятым в пахнущий антисептиком корабль могов. — Как мы полетим на этой штуке?
На том конце, где был Джон, после небольшой паузы отвечает другой голос, от его резкого акцента мои плечи непроизвольно напрягаются.
— Я могу управлять им удаленно, но боюсь, что взлом этого корабля мог повредить некоторые настройки автопилота. Будет безопаснее, если вы возьмете ручное управление под моим руководством, — быстро объясняет могадорец. Затем, видимо поняв, что мы можем быть в шоке, парень добавляет: — Привет, я Адам.
— Тот парень, о котором рассказывал Малкольм, — говорю я, вспоминаю ту беседу за обедом.
— Не волнуйся, Шестая, — встревает голос Сэма, и я ничего не могу поделать, но улыбаюсь. — Он совершенно не злой.
— А, ну, в таком случае, полетели уже, — язвит Девятый, но усаживается в одно из одинаковых жестких пластиковых кресел. Я запрыгиваю в сиденье пилота. Марина медлит, недоверчиво взирая на панель, откуда исходил голос мога.
— Откуда нам знать, что это действительно Джон? — спрашивает она. — Сетракус Ра умеет менять обличья. Вдруг это ловушка.
От радости услышать голоса Джона и Сэма, я даже не подумала о такой возможности. Позади меня Девятый выкрикивает в коммуникатор:
— Эй, Джонни, помнишь Чикаго? Когда ты объявил себя Питтакусом Лором, и мы погрызлись, ехать в Нью-Мексико или нет?
— Ну и? — словно сквозь зубы отвечает Джон.
— На чем мы порешили?
Джон вздыхает.
— Ты свесил меня с края крыши.
Девятый расплывается в ухмылке, как будто услышал самую приятную вещь на свете.
— Это стопудово он.
— Марина, — говорит Джон, очевидно, решив, что небольшой проверки Девятого недостаточно. — При нашей первой встрече ты вылечила мне два пулевых ранения в ноге. А потом в нас чуть не угодила ракета.
Марина слабо улыбается — первый раз с тех пор, как убили Восьмого.
— Я считала тебя самым крутым парнем в мире, Джон Смит.
Девятый издает лающий смешок, покачивая головой. Марина залезает внутрь, садится рядом с телом Восьмого и, положив руку на мешок с телом, устраивается поудобнее.
— Берегите головы, — предупреждает Адам, когда над нами с шипением закрывается кабина. Меня тут же охватывает паника от того, что меня заперли внутри могадорского корабля, но я подавляю это чувство и крепко вцепляюсь в приборы управления. Внутри кабины довольно темно, стекло тонировано на подобии солнцезащитных очков. Прямо по стеклу бегут плотные строчки могадорских символов, отражая показания приборов, прочитать которые сможет только могадорский пилот.
— Ладно, — говорю я. — Что теперь?
— Погодь, — вставляет Девятый, подаваясь вперед. — С каких это пор ты за рулем?
Голос Адама звучит ясно, терпеливо, но властно:
— Поверни штурвал перед собой. Это развернет корабль.
Выполняю, легонько поворачивая руль, и тарелкообразный корабль разворачивается на сто восемьдесят градусов, даже не крутя колесами. Я отпускаю штурвал, когда мы оказываемся направлены на выход из ангара.
— Хорошо, — говорит Адам. — Теперь, рычаг слева от тебя, управляет колесами.
Я легонько давлю на рычаг. Корабль мгновенно трогается с места. Управление очень чувствительное, и я почти без усилий медленно вывожу нас на взлетно-посадочную полосу.
— Да поддай уже газу, Шестая, — ноет Девятый. — Мы ж его сперли, вот и втопи как следует.
— Не слушай его, — говорит Марина, обнимая себя.
— Если ты выехала из ангара, можешь остановиться, — командует Адам.
Я смотрю вверх через колпак кабины, вижу только небо и отпускаю рычаг. Корабль, скрипя, останавливается.
— Окей, — говорит Адам. — Теперь, возьми штурвал перед собой на три и девять часов. Чувствуешь кнопки?
Я снова беру руль и ощущаю пару кнопок с обратной стороны.
— Нашла, — отвечаю я и для проверки нажимаю на левую. Двигатель корабля тут же ревет, пробирая нас своей вибрацией до самых костей, и взмывает в воздух.
— Ох, ты ж ежики! — кричит Девятый. Рядом со мной, Марина сжимается еще сильнее и закрывает глаза.
— Потише, Шестая, — шепчет она.
Я отпускаю кнопку, и корабль непринужденно повисает на одной высоте. Мы парим где-то метрах в двадцати над землей.
— Не стоило пока этого делать, — делает замечание Адам.