Правда, технически, им это и не нужно. Среди нас и так уже есть могадорец.
Позади меня Сара топает ногой по полу. Мы находимся в бывшей конторке бригадира, повсюду пылища, деревянные полы вздулись и заплесневели. Обернувшись, успеваю заметить ее хмурый взгляд на трупик таракана, прилипший к подошве кроссовка.
— Поаккуратней. А то еще пробьешь дыру на первый этаж, — говорю я, шутя только отчасти.
— Выходит, я зря размечталась, что все ваши конспиративные квартиры будут пентхаусами? — спрашивает Сара с ехидной улыбкой.
***
Прошлую ночь мы провели на этой заброшенной фабрике, разложив наши спальные мешки на продавленных половицах. Мы оба немытые — прошло уже дня два с того момента, как мы в последний раз принимали нормальный душ, и светлые волосы Сары слиплись от грязи. Хотя для меня она все равно красавица. Только она помогла мне не рехнуться после нападения в Чикаго, когда моги похитили Эллу и разнесли пентхаус.
Морщусь от этой мысли, и улыбка Сары тут же увядает. Отхожу от окна, направляясь к ней.
— Меня убивает эта неопределенность, — говорю я, встряхивая головой. — Не знаю, что делать.
Сара гладит меня по щеке, стараясь утешить.
— Зато мы знаем, что Элле не причинят вреда. Если, конечно, видение правдиво.
— Ага, — хмыкаю я. — Ей просто промоют мозги и превратят в предательницу, как…
Я умолкаю, думая о наших отсутствующих друзьях и перебежчике в их стане. У нас до сих пор не было новостей от Шестой и других, правда, с нами не так то просто связаться. Все их Ларцы здесь и, если предположить, что они будут искать нас прежними методами, у них не будет зацепок для поисков, когда выяснится, что мы покинули Чикаго.
Единственное, в чем я уверен, так это в свежем шраме у себя на ноге — четвертом по счету. Он больше не болит, но ощущается тяжким грузом. Если бы Гвардейцы оставались порознь, если бы лориенское заклинание продолжало работать, то четвертый шрам означал бы мою смерть. Вместо этого, где-то во Флориде погиб один из моих друзей, и я понятия не имею, кто это был и как это случилось, или что произошло с остальными.
Интуиция подсказывает, что Пятый жив. Он был в видении Эллы — предатель, стоящий рядом с Сетракусом Ра. Скорее всего, именно он завел ребят в ловушку, и один из них уже никогда не вернется. Шестая, Марина, Восьмой, Девятый — один из них мертв.
Сара начинает массировать мне руку, стараясь снять напряжение.
— Мне не дает покоя то будущее, которое было в видении, — пробую я объяснить и умолкаю. — В нем мы проиграли, Сара. И сейчас это, кажется, начинает сбываться. Мы словно в начале конца.
— Ничего это не значит, и тебе это прекрасно известно, — возражает Сара. — Вспомни Восьмого. Разве не о нем было смертельное пророчество? А он выжил.
Я хмурюсь, не произнося очевидное: именно Восьмой может оказаться тем, кого убили во Флориде.
— Знаю, ситуация кажется мрачноватой, — продолжает Сара, — то есть, она ужасней некуда. А ты как хотел, Джон?
— Умеешь ты приободрить.
Она сильно сжимает мою руку и сверкает глазами, призывая заткнуться.
— Не забывай, ребята во Флориде — Гвардейцы, — говорит она. — Просто так они не сдадутся, будут бороться до победного. Надо просто верить, Джон. Когда вы с Эллой были в коматозе, мы не сдавались. Мы дрались до конца и не прогадали. Когда уже казалось, что мы проиграли, ты нас спас.
Я вспоминаю о положении, в котором находились мои друзья, когда я очнулся в Чикаго. Малкольм умирал, Сару тяжело ранили, у Сэма почти кончились патроны, а Берни Косар исчез в неизвестном направлении. Они пожертвовали ради меня всем.
— Зато сначала вы спасли меня, — отвечаю я.
— Ну да, было такое. Вот и верни должок, спаси нашу планету.
Ее шутливый тон заставляет меня улыбнуться. Я притягиваю Сару к себе и целую.
— Я люблю тебя, Сара Харт.
— И я тебя, Джон Смит.
— Ммм, я тоже вас люблю, ребята…
Мы с Сарой тут же оборачиваемся. В дверях, неловко улыбаясь, стоит Сэм. У него на руках свернулся клубком огромный рыжий котяра — одна из шести химер, которые пришли с нашим новым могадорским другом благодаря завываниям Берни Косара на крыше. Очевидно, та палка, которую Берни взял из Ларца Восьмого, является, своего рода, тотемом для химер, позволяющим созывать их, подобно лориенскому свистку для собак. На пути к Балтимору мы держались проселочных дорог, внимательно следя, чтобы за нами не было хвоста. По дороге в переполненном фургоне у нас было достаточно времени, чтобы придумать клички нашим новым союзникам. Например, данная химера предпочитала всем остальным форму пухлого кота, и Сэм настоял, чтобы мы назвали его Стенли в честь прошлого альтер-эго Девятого. Представляю, в каком восторге будет Девятый (если он еще жив), когда обнаружит названного в свою честь жирного котяру с явной любовью к Сэму.