Именно в этой комнате Согор оставил англичанина, положив его у ног таинственной женщины, уже устроившейся на мягких подушках дивана. Затем индус низко поклонился и вышел из комнаты.
Молодая женщина сбросила вуаль, и ее лицо, ставшее при свете золотой лампы еще бледнее, показалось во всей своей дивной красоте. Большие глаза принимали странное, постоянно меняющееся выражение: то они сверкали лихорадочным блеском, то в них проглядывало сладострастие.
Незнакомка опустилась на колени перед диваном и в течение нескольких минут любовалась белокурой, прелестной головой спавшего. Потом нежно поцеловала его в лоб, вынула из–за лифа флакон, как две капли воды похожий на склянку в руках Согора, и дала его понюхать молодому человеку.
Слабое, едва заметное дыхание англичанина в тот же момент стало учащенным, а веки приподнялись.
Увидев, что пробуждение вот–вот наступит, незнакомка поспешно поднялась, вскочив подобно испуганной газели и, пройдя будуар, подняла портьеру, исчезнув за ней.
Прошло две или три минуты. Англичанин окончательно проснулся, приподнялся на диване, открыл глаза и осмотрелся.
Легче понять, чем описать охватившее его чувство удивления. Заснув в пагоде, под мрачным куполом круглой комнаты, он проснулся в восхитительном будуаре, переполненном благоуханиями.
Но растерянность продолжалась недолго. Мысль, быстрая как молния, озарила его сознание, и он, улыбнувшись, прошептал:
— Сказывается влияние Востока… Индия — страна фантазий и сказок — вскружила мне голову… Я грежу и в своих сновидениях уношусь в чудеса «Тысячи и одной ночи». Если со мной произойдет что–либо еще более необыкновенное, я этому не удивлюсь…
Едва он успел закончить свой короткий монолог, как вдали послышалась тихая, приятная музыка, поражавшая своей мелодичностью. Играли на каких–то не известных ему инструментах, и аккорды смешивались с женскими голосами, певшими какую–то страстную мелодию.
Но где же находились таинственные музыканты? Англичанин никак не мог установить это. Звуки раздавались всюду: и наверху, и внизу, то удаляясь, то приближаясь…
Молодой человек улыбнулся и снова прошептал:
— Мой сон продолжается… он очарователен! Грезить таким образом — значит жить вдвойне… я…
Но он не успел договорить. Часть стены без шума раздвинулась, и он увидел комнату с мраморными стенами. В середине комнаты был разбит фонтан, вода в котором переливалась всеми цветами радуги при свете ламп, окружавших фонтан.
— Прекрасно, прекрасно, — бормотал англичанин, — сон усложняется. Лучшего не покажут и в театре Дрюлилан, в нашем славном Лондоне. Не хватает только танцовщиц балета!
Казалось, что таинственная, всемогущая сила решила исполнять все желания и прихоти путешественника. Едва его губы успели прошептать последнюю фразу, как несколько баядерок, с волосами, распущенными на плечах, вбежали в комнату и принялись исполнять один из тех сладострастных танцев, которыми так славится Восток.
Прозрачность костюмов открывала пластическую красоту их форм, достойных сравнения с античными статуями. Баядерки образовали очаровательные группы, кокетливо переплетаясь друг с другом. Временами они оставались почти неподвижными, и тогда их танец состоял только в быстрых движениях стана и ног, наводящих на грешные мысли.
Англичанин с удивлением и восторгом наблюдал это зрелище, тихо говоря про себя:
— Мне следовало бы аплодировать, но боюсь… ведь я могу проснуться, а тогда прощай наслаждение.
Неожиданно свет от серебряных ламп стал гаснуть, музыка затихла, баядерки исчезли одна за другой, стена будуара стала на прежнее место.
— Неужели они выступали только для меня? — думал англичанин. — Какая ждет меня развязка? Неужели мой сон окончится подобно какому–нибудь рассказу из «Тысячи и одной ночи»? Не сойдет ли ко мне принцесса Бадруль–будур? Или королева Анна, владетельница этого таинственного дворца, и не станет ли говорить со мной о любви?
В этот момент приподнялась одна из портьер, и в будуар вошла женщина, одетая в восточный костюм; бархатная полумаска скрывала часть ее лица.