«Теперь примемся за вас, раджа Гидерабада», — подумала она, возвращаясь к Джорджу. Тот в неподвижном безмолвии спокойно и отрешенно сидел, покуривая кальян, наполненный ароматным табаком.
— Раджа, — проговорила Джелла, — довольны ли вы обещанным мной праздником мести?
— Он вполне достоин вас, дочь моя, и отражает все, что заложено в вас предками, — ответил раджа.
— Теперь вы узнали меня на деле, раджа Гидерабада?
— Я понял вас, как самого себя.
— И по–прежнему остаетесь моим союзником?
— Более прежнего!
— И разделяете мою ненависть?
— Я вам уже говорил это.
— Подобно мне вы поклоняетесь Бовани?
— Вы разве сомневаетесь?
— Вы молите ее об истреблении гнусных англичан и об уничтожении Индийской компании?
— Молю, и да услышит меня богиня!
— Она услышала вас: желание ваше исполнится. Ост–Индская компания будет уничтожена, и первый англичанин, кровь которого прольется…
Джелла остановилась и, возвысив голос, закончила:
— Будешь ты, Джордж Малькольм!
Имя, это, произнесенное громко, пронеслось над толпой громовым раскатом.
Джордж, поняв, что предан, ринулся вперед, крича:
— Хоть мне и изменили, но я еще не в ваших руках!
Он уже выхватил кинжал, но все же был схвачен Джеридом и Согором. Толпа индусов сомкнулась вокруг него, лишая возможности защищаться. Не прошло и минуты, как он был обезоружен.
Стоп был в ужасе.
— Это его сообщник, — проговорила Джелла, указывая на Стопа, — свяжите его.
Затем прибавила торжествующим голосом:
— Они в моих руках! Хотя вам и удалось спастись из волн Ганга, Джордж Малькольм, из моих рук вы уже не спасетесь. Могила поглотит вас. Вы умрете вместе с Эвой Бюртель! Дургаль, — обратилась она к радже, — садитесь на коня и поспешите в свой дворец, где вас уже ждет ваша возлюбленная Мария. Мчитесь быстрее ветра, недалек миг, когда вы докажете свою любовь прежней невесте Джорджа Малькольма!
— Спешу, спешу, принцесса, — подобострастно улыбаясь, проговорил раджа, целуя руку своей повелительницы.
«Господь покинул меня, — думал Джордж, увлекаемый индусами к мраморной гробнице, — а без меня и они погибли!».
Крупные слезы катились по его щекам, а голова безвольно склонилась на грудь.
— Не отчаивайтесь, господин, — раздался рядом тихий голос, — я еще жив!
Это был голос Казиля.
Глава 34. В гробнице
Ночь подходила к концу, но темнота еще царствовала повсюду. Только на востоке протянулась серебристая полоса — предвестница наступающего утра. Казалось, весь дворец аллагабадский вымер, тишина и покой проникли во все его уголки, овладели аллеями парка. Тишина царила в опустевших садах, и только в одном месте можно было различить смутные, неясные силуэты людей, сгруппировавшихся вокруг жаровни с горячими угольями, поставленной на ступени гробницы, ставшей могилою для Джорджа Малькольма и Эвы Бюртель. Красноватый отблеск огня плясал на злобных лицах факира Суниаси и пяти или шести браминов.
Теперь мы попросим читателя переступить порог этой темницы. Внутренность ее состояла из продолговатой комнаты со сводами, в которой было пробито два отверстия. Вход в нее, как известно, замыкался бронзовой дверью. Посередине склепа красовался саркофаг из красного мрамора, возле которого стояла в наклонном положении мраморная плита, сплошь усеянная странными знаками и непонятными иероглифами. На пьедестале одной из колонн стояла медная лампа и разливала унылый, беловатый свет.
Эва стояла в углу и плакала. Волосы ее были распущены, одежда скомкана. Возле нее, все еще в костюме раджи, но без парика и накладной бороды, прислонившись к стене, будто не доверяя ногам, стоял Джордж. Время от времени его взор, исполненный жалости и сострадания, скользил по фигурке несчастной девушки.
Эва вдруг упала на колени и начала горячо молиться. Молитва ее то и дело прерывалась душившими ее рыданиями.
Джордж положил ей на плечо руку и проговорил:
— Молись, сестра, молись! Молитва наполняет наши сердца восторгом и надеждой, хотя о спасении мы и мечтать не можем. Смерть ожидает нас, и бронзовая дверь затворилась за нами навсегда.
Джордж на минуту смолк, отошел к колонне и так же тихо вернулся.
— Как горько, как тяжело сознавать, что смерть близка и ты не имеешь возможности предпринять что–либо для своего освобождения, — продолжал он, положив руку на плечо все еще молящейся Эвы. — И какая смерть! Без славы, без боя, без радости. Казиль внушил мне надежду, но как он сможет освободить нас? Известны ли ему планы злодеев? Предупредит ли он лорда Сингльтона? Быть может, завтра земля Индии окропится кровью моих соотечественников!