Джордж Малькольм сделал нетерпеливый жест.
— Как? Опять маска! — воскликнул он с видимым разочарованием.
— Да.
— И она никогда не спадет с се глаз?
— Никогда!
— Какая жестокость! Но все равно я клянусь, что буду ее уважать! Теперь скажите мне, что все это значит? Когда кончатся все ваши условия?
— Остается лишь последнее.
— Какое же?
— Никто — ни отец, ни ваш брат, ни слуги не должны знать о том, что случится ночью.
— Клянусь!
— И потом, — продолжал незнакомец, — если кто–нибудь узнает случайно, что вы провели ночь вне дома, то постарайтесь найти благовидный предлог для объяснения этого.
— Обещаю, если воображение не изменит мне.
— Вы клянетесь?
— Да… честью дворянина!
— В таком случае, пойдемте!
— Как! Сейчас?
— Да… вас ждут. Но что с вами? Вы, кажется, колеблетесь?
— Нет. Дело не в этом. Но отец, зная, что я вышел только на один час, будет ждать меня и умрет от беспокойства, видя, что я не возвращаюсь.
— В таком случае пойдите проститесь с отцом, сделайте вид, что уходите в свою комнату и возвращайтесь ко мне.
— Мне нужно пятнадцать минут.
— Идите же!
— Бегу и скоро вернусь!
Не прошло и четверти часа, как Джордж Малькольм, охваченный страстью, вернулся к незнакомцу, не забыв взять с собой ключи от веранды и калитки сада.
— Вот и я, — сказал он человеку в белом.
— Следуйте за мной…
— Вы хотели завязать мне глаза?
— Сию минуту.
— Как вам угодно.
И оба быстро зашагали рядом друг с другом, не говоря ни слова.
Когда они достигли конца дороги, послышалось ржание лошадей.
Проводник остановился.
— Вы, конечно, ездите верхом? — спросил он.
— Как и всякий англичанин! — ответил Джордж. — Но почему вы задали этот вопрос?
— Вы слышали ржание лошадей?
— А! Мы поедем!
— Да.
— Далеко?
Незнакомец не ответил.
— Скажите мне, по крайней мере, успею ли я к утру вернуться домой?
— Успеете.
— Вот все, что мне хотелось узнать.
Они подошли к лошадям, и проводник сказал:
— Вы находитесь возле лошади, быстрота которой сравнима с ветром.
— Я уже в седле, — ответил Джордж, наощупь с ловкостью хорошего наездника вспрыгивая на лошадь.
Проводник сделал то же самое и, схватив поводья из рук Джорджа, издал гортанный звук.
Обе лошади быстро помчались.
«Чрезвычайно пикантное приключение! — думал между тем Джордж. — Восток всегда останется Востоком! Волшебство сохраняет здесь свои права. Воскрешается старое доброе время очаровательных легенд, когда султанши, покрытые вуалью, похищали на один час тех кавалеров, которых желали сделать соперниками султанов».
Погруженный в мечты, Джордж Малькольм не заметил, как они приехали на место. Он не мог определить, какое расстояние пробежала его лошадь и сколько времени они находились в пути.
— Сойдите! — приказал ему проводник. — Дайте руку, я провожу вас.
Ноги Джорджа опустились на песок, мягкий как персидский ковер. Он почувствовал свежий запах цветов. Вдали слышалось журчание фонтана. Англичанин, не без основания, заключил, что он проходит через сады, примыкающие к какому–то дворцу. Они поднялись по лестнице. Дверь отворилась, опьяняющее благоухание Востока охватило нашего героя…
Джордж и проводник молча прошли несколько комнат, затем незнакомец отпустил руку англичанина, сказав ему:
— Когда досчитаете до двадцати, снимите повязку.
Джордж честно выполнил приказание; потом развязал шелковый платок, осмотрелся с легкопонятным любопытством.
Комната, в которой он находился, напоминала по форме и обстановке уже описанную нами в одной из первых глав. Лампы, спускающиеся с потолка, разливали по комнате сладострастный полумрак. Широкие портьеры из китайского атласа, украшенные изображениями птиц и несуществующих цветов, закрывали все двери.
Джордж Малькольм сел или скорее упал на широкий диван; его голова была охвачена огнем, сердце учащенно билось, он с лихорадочным нетерпением ждал появления незнакомки, каждая проходившая минута казалась ему вечностью.
Однако его ожидание продолжалось недолго. Одна из портьер медленно поднялась, и перед глазами молодого человека предстала таинственная, уже знакомая нам женщина.
Кисейная туника, вышитая серебром и почти прозрачная, едва скрывала секреты ее красоты. Густые роскошные волосы, спадавшие с плеч, спускались до самых пят. Большие глаза сверкали через отверстия в маске.
Джордж бросился к ней и, преклонившись, безумно прошептал:
— Значит, это не сон! Вы существуете, сударыня! И сегодня покажетесь полностью вашему поклоннику.
— Да, я покажусь тебе, — отвечала незнакомка; ты увидишь меня, потому что я, как и ты, жажду наслаждения любви.
… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …
Несколько часов спустя наш герой остался один; проводник, в котором наши читатели, конечно, узнали Согора, вывел его на улицу, не забыв предварительно надеть повязку на глаза. Они вскочили на лошадей и помчались по темной аллее, ведущей в неизвестность.
День начал заниматься в тот момент, когда Джордж Малькольм соскочил с коня в нескольких шагах от дома отца.
Глава 12. Роковой день
Джордж Малькольм условился со своим таинственным проводником, что каждый вечер около десяти часов будет прогуливаться по саду около дома и что, услышав троекратный крик совы, извещавший о желании незнакомки в маске видеть его, поспешит к Согору, ожидающему в конце дороги.
В течение двух недель сигнал раздавался восемь раз, и восемь раз Джордж Малькольм спешил на свидание с лихорадочным нетерпением.
Мы будем не правы, если скажем, что наш герой влюбился в незнакомку. Джон Малькольм совершенно справедливо выразился, что нельзя полюбить женщину, лица которой никогда не видел. Но это странное создание непреодолимо влекло к себе молодого человека. Его мысли были сосредоточены только на ней. Сладострастная дрожь пробегала по его жилам при воспоминании о благоухании, распространявшемся от ее волос. И каждый раз, думая о том, что придет время, когда он больше не услышит сигнала, он становился грустным.
Иногда вспоминал рассказ отца о Марии Бюртель, и тогда его честная, благородная натура восставала против самого себя, проклиная увлечение, которому он не мог противиться.
«Поступок мой скверен! — шептал рассудок молодому человеку, — скоро наступит минута, когда отец представит меня кроткому и целомудренному ребенку, который станет моей невестой! Вместо того, чтобы предложить ей сердце, достойное принять и сохранить ее образ, я стал рабом неизвестной женщины, по странному капризу судьбы овладевшей мной и постоянно призывающей меня для удовлетворения своей страсти! Разве это не подлость? Разве я не обманываю заранее ту, которая станет носить мое имя?»
Так думал Джордж, всякий раз намереваясь сопротивляться искушению. Но лишь наступала темнота и с колокольни звучал последний удар часов — он снова спешил в сад с бьющимся от сладострастного волнения сердцем. Крик совы прерывал ночное безмолвие. Молодой человек шел на свидание и возвращался домой только с восходом солнца полный печали и отчаяния.
Не следует особо подчеркивать, что он хранил тайну. Ни Джон Малькольм, ни Эдвард не подозревали, что он часто по ночам исчезает из дома.
Как мы уже сказали, прошло две недели. Однажды Джордж, возвратившись домой в четыре часа утра, заснул таким крепким сном, что пришлось немало потрудиться, чтобы разбудить его к завтраку. Быстро одевшись, он сошел вниз и встретил отца, на лице которого сияла радость. Старик держал в руке распечатанное письмо и, судя по всему, перечитывал его не менее сорока раз.
— Что с тобой, батюшка? — спросил Джордж, целуя старика. — По–видимому, ты сегодня очень счастлив?