— Обвинение должно быть обоснованным: ведь меня обвиняет раджа Дургаль–Саиб!
Джелла сочла необходимым вмешаться в разговор:
— По моему мнению нелепо обсуждать такое дикое обвинение. Зачем обращать на него внимание? Я уверена, что вы не виновны и быть им не можете.
Джордж поклонился принцессе.
— Благодарю вас, принцесса, но я уже высказал желание быть своим адвокатом.
И он начал говорить, обращаясь к радже:
— Положение ваше среди вельмож Индии очень высоко, раджа, и род ваш имеет в себе повелителей Азии. Вас не подавила бы тяжесть короны, которую носили ваши предки. Я же незнатный английский дворянин. Отец мой был скромным английским подданным, который всю свою жизнь приносил в жертву долгу. Между им и вами, принц, сама судьба положила бездну: вы принадлежите к разнородным кастам. Несмотря, однако, на это, кажется, вы очень любили моего отца, так как близко к сердцу приняли его смерть и желание отыскать убийцу. Потому, возможно, вы так быстро и разыскали виновного.
— Да, я близко знал вашего отца, сэра Джона, любил и уважал его и хочу отомстить за него, — отвечал, нисколько не смущаясь, Дургаль–Саиб.
— И вами движет только одно это чувство?
— Нет, не одно. Я хочу также предоставить веское доказательство в пользу того, что я истинный друг и верный союзник Ост–Индской компании.
— И чтобы доказать это, вы обвиняете меня?
— Да, чтобы доказать это, я предаю в руки правосудия убийцу–англичанина.
— И убийца этот я, я — Джордж Малькольм?
— Вы.
— Вы убеждены в этом?
— У меня есть доказательство.
— Доказательство! — разом вскричали Эдвард, лорд Сингльтон, Дьедоннэ и принцесса Джелла.
— Защищайся же, брат! — вскричал Эдвард.
Джордж взял его за руку и попросил:
— Именем покойного отца я приказываю тебе молчать!
И прибавил, обращаясь к Дургаль–Саибу:
— Вы сказали, принц, что у вас в руках доказательства моего преступления?
— Да, у меня имеется ясное, неопровержимое доказательство, что вы — убийца своего родного отца.
— И это доказательство — свидетели?
— Да, свидетели.
Несмотря на неоднократные замечания Джорджа, Джелла не могла удержаться от своей реплики:
— Остерегайтесь, раджа, — почти молила она, — свидетели эти, так внезапно являющиеся, могли ошибиться сами или могли стать жертвами обмана с умыслом. Берегитесь лжи!
Раджа бросил пристальный взгляд на принцессу, которая не сводила с него своих глаз.
— Лжи? — переспросил он, — что за смысл им лгать? Как могут они ненавидеть Джорджа Малькольма, едва зная его?
— Однако, — перебил Джордж, — заставить их лгать кому–то выгодно…
Раджа невольно вздрогнул, однако быстро пришел в себя, переспросив:
— Для кого же?
Видя, что Дургаль–Саиб вздрогнул, Джордж не мог удержаться от улыбки и, поклонившись, прибавил:
— Успокойтесь, принц, я не высказываю против кого–нибудь обвинений и желал бы только узнать в чем вы конкретно обвиняете меня и особенно на чем основываются эти обвинения. Судя по вашему тону, доказательства неоспоримы и должны меня немедленно сразить.
— Действуя таким образом, вы совершенно правы, сэр Джордж, — заметила Джелла, — сто раз правы, требуя доказательств, я не сомневаюсь, что одного вашего слова будет достаточно, чтобы свергнуть с себя это чудовищное, нелепое обвинение.
— О принцесса, — воскликнул Дургаль–Саиб, стараясь скрыть искусно подыгранное раздражение.
Джордж поклонился принцессе с таким же видом, как и за минуту перед этим Дургаль–Саибу, спросив:
— Что заставляет вас, принцесса, защищать меня?
— Что заставляет защищать? Вот вопрос! Я защищаю вас потому, что сэр Джон Малькольм был воплощенной добродетелью, человеком, безусловно, честным и благородным, и я не могу смириться с тем, чтобы один из его сыновей мог быть признан преступником, отцеубийцей!
Джордж бросил на Джеллу недоверчивый взгляд и подошел к окну. Как ни старался он подавить в себе возникшие подозрения против Джеллы, они все более росли, ширились, принимая вид убеждения.
— Заявляю вам, принцесса, мою полнейшую признательность за ваше справедливое суждение! — Он повернулся к стоявшей посередине кабинета высокой посетительнице и убежденно закончил. — Преступление, в котором обвиняют меня, к счастью, очень редко кладет свою позорную печать на род человеческий, однако мне не хотелось бы, чтобы меня причисляли к этой позорной категории людей.
Рыдания, долго сдерживаемые им, подступили, наконец, к его горлу и стеснили дыхание. Он с отчаянием закрыл лицо руками и прошептал срывающимся голосом:
— Я… отцеубийца… о, Боже мой, Боже!
Но это возбуждение, эта внезапная слабость, овладевшая всем его существом, длились недолго. Прежнее хладнокровие через минуту возвратилось к нему, и он обратился к Дургаль–Саибу с вопросом:
— Выскажите ваше мнение, раджа: какое дикое и злое чувство, думаете вы, могло побудить меня к подобному бесчеловечному и позорному преступлению?
— Почему я должен знать причину? — возмутился Дургаль–Саиб, — мне нет до нее дела! Разве можно проникнуть в тайны души человеческой, ведь известно, что честолюбие и властолюбие толкают порою на самые низкие, на самые чудовищные поступки. Убийца Джона Малькольма добивался, возможно, более скорого наследования его богатства, а может быть, и его общественного положения. Я не стану делать собственные заключения, я не судья, а только лишь обвинитель! Совершено преступление, и я сочту свой долг исполненным, когда предам убийцу в руки правосудия.
Джордж поклонился
— Едва ли что может быть справедливее, — согласился он, — чем то, о чем вы говорите, но однако осмелюсь спросить вас: случайный ли донос выяснил вам тайну преступления или ваши собственные деятельные розыски натолкнули на путь убийцы и таким образом обнаружили виновника преступления?
— Я — Дургаль–Саиб, индийский принц, — ответил с надменным видом раджа, — я управляю своими поместьями и сам произвожу в них суд и расправу, разве я не должен знать всех преступлений, совершаемых в пределах моих владений? А кровь Джона Малькольма была пролита именно в округе моего княжества.
— Смею поздравить вас, принц, — воскликнул Джордж с явной насмешкой, не стремясь скрыть ее, — полиция Индийской компании была бы ничтожна, если бы во главе ее не стоял раджа Дургаль–Саиб!
Удар попал метко. Дургаль–Саиб не мог хладнокровно выдержать его. Он встал с побледневшим лицом и с грозным видом сделал решительный шаг навстречу своему обидчику.
— Вы забываете, с кем говорите! — гневно произнес принц.
Джордж улыбнулся:
— Ошибаетесь, я прекрасно помню, но удивляюсь оттого еще более. — Затем, переменив тон, продолжал. — Главной задачей, главной целью жизни моего покойного отца было открыть всевозможные способы разветвления огромной шайки убийц, гнездящихся в Индии. Говорил ли он когда–нибудь вам, его другу, об этой важнейшей тайне его жизни?
— Никогда.
— Понятно. Вот вследствие этого–то обстоятельства вам и не могла придти в голову мысль приписать убийство моего отца той злобной шайке демонов–убийц, которые поражают англичан во мраке ночи.
— Разумеется, если я обвиняю вас.
— Быть может даже, вы отвергаете само существование этого общества?
Дургаль–Саиб, снова усевшийся в кресло, вскочил и высокомерно выпалил:
— Послушайте, можно подумать, что вы допрашиваете меня!
Джордж ударил кулаком по столу и грозно выкрикнул:
— Разумеется, допрашиваю! Черт возьми, моя жизнь и моя честь в опасности! Я защищаю и то, и другое.
— Напрасные потуги, — пробурчал Дургаль–Саиб.
Глава 10. Свидетели
Лицо принцессы Джеллы выражало явное недоумение.
— Возможно ли, — рассуждала она, — с обеих сторон такое убеждение. «Это странно, даже более — это ужасно! Где правда, где ложь? Мои мысли путаются… — Раджа, — обратилась она к Дургаль–Саибу, — вы говорили о свидетелях…