— Я буду со всеми на кладбище слонов, — заверил факир.
Джелла удалилась, а. факир и брамины вновь принялись за прерванную молитву.
Между тем за бронзовой дверью снова заговорили:
— Джордж, — сказала Эва — давайте молиться, чтобы Бог прекратил наши страдания, взял нас к себе.
— Ты совсем еще ребенок, а сильнее меня. Ты можешь еще молиться, — сказал Джордж с горечью, — а я., только проклинать!
— К чему эти проклятья!
— Воля твоя сейчас тверже моей! Даже я поверил, что еще не все потеряно. По к чему теперь эта твердость, это мужество! Моя готовность к любым опасностям, к их преодолению не принесла ничего! Зачем нам теперь сокровища, похищенные в храме Бовани, ее покрывало, кольцо?
Джордж спустился на плиту саркофага и закрыл лицо руками.
* * *
Прошло около получаса. Вдруг шум поспешных шагов раздался возле кипарисов. Факир поднял голову.
— Кто здесь? — спросил он.
К нему подошел слуга и проговорил:
— Факир Суниаси, принцесса приказала сказать вам: «Богиня ждет!».
— Хорошо.
Факир обратился к убийцам:
— Идите, исполняйте ваш долг.
Суниаси подошел к массивным дверям гробницы и вложил ключ в еле заметное отверстие.
— Звук отпирающегося замка! — вскочил Джордж, прислушиваясь к шуму, доносившемуся снаружи.
— Да, я не ошибся, — прибавил он минуту спустя, — сюда идут!
Неожиданная мысль, подобная вдохновению, пришла ему на ум.
Он указал Эве на красную мраморную плиту, приказав:
— Ложитесь на нее скорее!
Девушка, еще не соображая, что от нее хотят, исполнила приказание Джорджа.
Он покрыл ее священным покрывалом, похищенным в святилище пагоды Бовани, а сам скрылся за колонной. В ту же минуту дверь распахнулась и факир произнес:
— Входите! Да свершится казнь!
Туги с арканами вошли в гробницу и медленно, будто чего–то остерегаясь, стали подвигаться вперед. Сзади них, с факелом в руках, шел Суниаси. Вдруг все попятились, и на лицах их появилось выражение глубокого удивления.
— Встаньте и идите! — сказал Джордж, обращаясь к Эве.
Лежавшая под священным покрывалом, встала и сделала шаг вперед.
Индусы упали на колени.
— Покрывало Бовани! — воскликнул факир.
Джордж взял Эву на руки и, медленно выговаривая слова, произнес:
— Священное покрывало Бовани! Падите, рабы, и помните: первый, выдавший тайну случившегося здесь, будет поражен рукой богини мести.
— Мы будем молчать! — заверил испуганно факир.
Джордж вышел из гробницы и спустился в сад. Стража не заметила их, а если бы это даже и произошло, реликвии Бовани сделали бы свое дело.
Казиль, скрытый листвой кипариса, обрадовался появлению своего господина и не скрывал этого.
— Да будет прославлено имя Бога христиан, — прошептал он. — Я здесь, господин. Нельзя терять ни минуты. Освободим сэра Эдварда и Стопа — и в путь. Лошади ждут оседланные.
Понятно, что стража, охранявшая Эдварда, была не менее суеверна и, как по мановению волшебника, отступила. Священное покрывало сыграло свою роль и здесь. Эдвард, увидев Эву живой и невредимой, обезумел от радости.
Эва плакала, через каждое слово называя имя своей сестры.
— И она будет спасена, — убеждал ее Джордж, — где лошади?
— За оградой парка, недалеко отсюда, господин, — ответил Казиль.
— Сколько времени потребуется, чтобы доехать до дворца Дургаль–Саиба?
— Часа два.
— Так поспешим.
— И я, брат, с тобой. Хочу уберечь от новых опасностей! — убеждал Эдвард.
— Это невозможно. Тебе следует спешить в Бенарес, чтобы оставить Эву во дворце лорда Сингльтона. Кроме того, жизнь всех соотечественников, даже само существование Индийской компании находится в твоих руках. Объясни губернатору, что пламя восстания, которое старался затушить наш отец, готово вспыхнуть по всей Индии. Скажи ему также, что завтра ночью на кладбище слонов принцесса Джелла, главная предводительница бунтовщиков, подаст сигнал ко всеобщему побоищу, которое переполнит кровью Ганг. Понимаешь ли ты, Эдвард, как необходимо твое присутствие в Бенаресе?
— Теперь я это понял и полностью с тобой согласен. Но ты, конечно, передашь Марии, что я был готов пожертвовать своей жизнью для ее спасения?
— Разумеется.
Разговор этот происходил на ходу, в то время, когда беглецы направлялись к месту, где были спрятаны лошади. Джордж помог Эве сесть в седло, мужчины тоже не заставили себя ждать.
— Мы не должны разлучаться, господин, — проговорил Казиль, — потому что местность вам незнакома, а я проведу вас кратчайшей дорогой. Лицо ваше все еще покрыто темной краской, так что трудно не принять вас за индус советую вам сделать из пояса чалму, и тогда вы будете неузнаваемы.
Джордж исполнил умный совет мальчика и через пять минут стал почти неузнаваем.
— Прощай, брат, — грустно сказал Эдвард.
— Почему так мрачно, — улыбнулся Джордж, — мы вскоре встретимся! Так что, до свидания…
И они разъехались. Эдвард с Эвой поскакал к Бенаресу, Джордж с Казилем — ко дворцу Дургаль–Саиба. Утренние сумерки уступили место пробуждающемуся дню.
Глава 36. Во дворце повелителя
Казиль верно определил расстояние. Два часа спустя после выезда из Аллагабада путники увидели красные стены и куполообразные крыши дворца Дургаль–Саиба. Это был Банкок. Хотя по великолепию и размерам он уступал Аллагабаду, но все же был роскошен и хорошо просматривался отовсюду.
— Вот мы и у цели, господин, — проговорил Казиль, протягивая руку к зданию, величественно возвышавшемуся перед ними, — вот Банкок.
Джордж остановил своего скакуна, после быстрой езды покрытого пеной и ранами на боках, оставшимися от ударов шпор.
— Надо полагать, — проговорил он, — что Дургаль–Саиб окружен многочисленной прислугой и охраной и нам будет непросто попасть во дворец. Хотя я уже почти ощутил дыхание смерти, умирать сейчас было бы делом глупым.
Казиль задумался. Через минуту он предложил:
— Мы спутаем наших лошадей и оставим здесь под деревьями. Я отправлюсь вперед, а вы подождите меня некоторое время здесь.
— И ты пойдешь туда один? — возмутился Джордж.
— Иначе невозможно. В числе прислуги раджи Дургаль–Саиба находится мой двоюродный брат. Я отыщу его и постараюсь обо всем расспросить. Тогда у нас появится возможность проникнуть незамеченными. Вам следует положиться на меня, господин…
— Так ступай, — согласился Джордж, — но не задерживайся там надолго. Имей в виду, что каждая минута промедления влечет за собой опасность для Марии.
Войдем во дворец Дургаль–Саиба, а точнее — в его гарем. Эта часть дворца представляет собой широкий зал, украшенный причудливыми предметами роскоши, вдоль стен стоят мягкие диваны, обитые парчой. В центре зала находится круглый стол с золотыми насечками и перламутровыми украшениями. Здесь же, на одной из стен, две арки для выхода во двор, к купальне. Арки закрыты тяжелыми занавесями того же цвета, что и обивка мебели. В тот момент, когда мы входим в эту комнату, занавеси отдернуты и в этом просвете видна часть двора, вымощенного розовым гранитом и окруженного со всех сторон стенами с пестрыми навесами. Посреди двора виден бассейн из белого мрамора, достаточно обширный, чтобы служить купальней обитательницам гарема.
Дургаль–Саиб ходил взад и вперед, нервно потирая руки. Лицо его выражало все пороки смрадной души, под глазами легли черные круги, глаза лихорадочно перебегали с одного предмета на другой. До сих пор любое желание хозяина исполнялось в этом дворце беспрекословно. Но на этот раз сладострастие вельможи натолкнулось на непреклонную твердость молодой пленницы. Гордость надменного раджи была уязвлена этим сопротивлением в такой степени, что вспыхнувшая было в его сердце любовь была готова перейти в смертельную ненависть.