Ее тело реагирует на мои ласки, и я не могу больше терпеть. Спускаю свои трусы пониже, хватаюсь за член, настраиваясь и направляю к её входу. Ее киска обхватывает меня, когда скольжу внутрь, и с моих губ срываются вымученные проклятия. Ее тело – это зависимость самого лучшего рода.
Когда полностью вхожу в нее, на мгновенье замираю. В основном для того, чтобы удержаться и не кончить, но также и для того, чтобы обратить внимание на наши руки с кольцами, которые сидят на пальцах как влитые. Может, мы еще и не женаты, но яростное и защитное притязание Бетани на нас было самым сексуальным в мире.
– Тебе лучше начать двигаться, иначе я разозлюсь, что ты меня разбудил, – бормочет Бетани, когда ее глаза открылись в сонном оцепенении.
Я захватываю ее рот в поцелуе, отводя бедра назад, и вхожу в нее. Мой темп размерен и нетороплив, наши языки танцуют вместе в чувственном ритме. Даже несмотря на всю нашу одежду, это похоже на самую интимную сексуальную встречу.
Бетани извивается, что вызывает фантастическую смену ощущений каждый раз, когда мой член снова входит в нее. В один момент он оказывается неглубоко и задевает ее точку G. В другой раз я уже так глубоко внутри нее, что член касается ее шейки матки. Наше дыхание становится неровным, мы боремся с желанием начать трахаться, как сумасшедшие.
Одной рукой я пробираюсь под ее майку и пощипываю сосок, а другой скольжу по клитору. Бетани извивается все сильнее и сильнее, достигая своего пика, и у меня начинает покалывать низ спины, когда приближаюсь к своему собственному оргазму.
– Син... клер. О Боже, – хнычет Бетани, когда все становится слишком сильно, и она проваливается в небытие, увлекая меня за собой.
– О черт, – только и могу я выдохнуть в ответ.
Я даже не в состоянии описать это безумное чувство, омывающее меня, когда мой член пульсирует в Бетани снова и снова, а ее жадное влагалище принимает его целиком.
Я целую ее в висок и стягиваю одеяло со спинки дивана, чтобы укрыться, веки становятся тяжелыми.
– Люблю тебя, котенок, – бормочу я, когда сон окончательно затягивает меня.
* * *
Я резко очнулся от своей сексуальной комы, когда мне на голову вылили ведро воды.
– Сукин сын! – кричу я, так как мои зубы мгновенно начинают стучать от низкой температуры. Я вскакиваю с дивана, готовый разорвать того, кто посмел это сделать. И теряю дар речи, когда на меня смотрят шесть яростных взглядов наших бабушек и дедушек. – Э-э-э... Прости. – Я еще не совсем понимаю, за что извиняюсь, но решил, что лучше начать с этого.
Попс смотрит на меня.
– Прости? Это лучшее, что ты можешь придумать, мальчик?
Ну, Попс, учитывая, что я спал, как младенец, пока ты так грубо не разбудил мою задницу, да, это все, что у меня есть для тебя на данный момент. Но я не говорю этого, потому что он смотрит на меня так же, как тогда, когда отстегал меня за кражу конфет в детстве, поскольку они не входили в мой «разрешенный список». Я быстро начинаю ломать голову в поисках причин, почему меня встретили так враждебно. Наконец, помутнение рассудка проходит.
– О, черт меня побери, – бормочу я.
Упс. Угадайте, кто пользовался новеньким мобильником Константина и забыл предупредить бабушку с дедушкой об изменениях после того, как перекинул все данные и поставил свой старый телефон на зарядку, и игнорировал эту чертову штуку, как чуму?
Йо, Алекс Требек! Можешь сказать мне «Кто такой Синклер Блэквелл?» за полмиллиона?(Алекс Требек – ведущий телевизионной программы «Джеопарди»)
– Плати, сучка.
Я бросаю взгляд на кухню, где сидят Бетани, Джованни и Деклан с чертовой миской попкорна рядом с ними. Деклан протягивает руку к Джованни, Джи достает из штанов полтинник и шлепает его в руку торжествующе смотрящего Деклана.
– Подождите. Вы, говнюки, поспорили, сколько времени мне понадобится, чтобы понять, что я облажался? – Мое лицо искажается, когда вспыхивает раздражение. – Какого черта придурки, не сказали мне?! – спрашиваю я.
– Потому что я дал им четкий приказ не делать этого. – Голос Попса возвращает мое внимание к нему. – Я подумал, что мой собственный чертов внук, наконец-то, вспомнит, что нужно сообщить ему обо всех изменениях в его жизни. Но нет, он решил взять пример с Деклана и вести себя как идиот. – Попс поворачивается к Деклану. – Не обижайся, мальчик. Мы все тебя любим, но иногда ты ведешь себя как полный кретин.
Деклан пожимает плечами, засовывая в рот попкорн.
– Без обид, Попс. Обычно я с гордостью ношу это звание. Спорим, ты не ожидал, что я первым женюсь. – От его самодовольного голоса я невольно закатываю глаза.
– Поцелуй меня в зад, – бормочу я, что возвращает все внимание на меня. Просто замечательно.
«Может быть, ты уже закроешь рот, а?» – дразнит меня мое подсознание.
– Ты серьезно думаешь, что находишься в том положении, чтобы издеваться над кем-то, Синклер? – Его вопрос риторический, и, к счастью, на этот раз я достаточно умен, чтобы держать рот на замке.
Пошло ты, подсознание. Я победил... По крайней мере, на этот раз. У меня такое чувство, что этот разговор еще далек от завершения, так что в моих интересах не забегать слишком далеко вперед.
– У тебя ушло много времени, чтобы понять это. – Попс собирается сказать что-то еще, но тут приходит его очередь порвать мне вторую, подождите, возможно, третью, задницу.
– Теперь слушай сюда и слушай внимательно, Синклер Артур Блэквелл. Мы прекрасно понимаем, что ты взрослый мужчина и способен сделать свой собственный выбор. Но если ты еще раз выкинешь подобное дерьмо, я лично оттащу твою задницу в Италию, где ты будешь срывать виноград вручную до седьмого пота.
Да. Я знаю, что вляпался в дерьмо, когда Нонно угрожает таким наказанием. Джованни однажды получил его, когда мы были детьми. С тех пор он не прикасался к винограду, и ему становится дурно, когда он пьет вино.