Его тело плашмя падает на камень, а кровь растекается вокруг него. Я бросаю нож и поднимаю взгляд на сцену. Деды кивают, довольные результатом, а наши отцы смотрят на меня с оттенком отвращения в глазах. Я сделал из ритуала зрелище, но мне плевать. Я выполнил задание и не провалил его, так что они могут отвалить.
Да... Бетани, наверное, убежала бы, если б услышала половину того дерьма, через которое нам пришлось пройти, не считая подписания свидетельства о смерти, если бы мы сказали ей правду. Она пару раз видела нас в одинаковых костюмах с кольцами Синдиката. В ее глазах всегда читалось любопытство, но мы неизменно давали один и тот же туманный ответ. Это просто фиговое мероприятие с нашими отцами, на котором они предпочитают выглядеть одинаково. Я думаю, нет, знаю, что у нее есть вопросы. Но одна из самых больших вещей, которые она уважает, – это наша ненависть к слишком откровенным разговорам о наших отношениях с отцами и их прошлом.
Она знает достаточно, чтобы понять, что вся эта ситуация токсична и нездорова, и оставляет все, как есть. Но когда мы вернем ее, изменится ли это? Станет ли она более требовательной к нашим секретам? Или сочтет нас просто отбросами, которые ухудшили ее и без того трудную жизнь, и решит уйти к своим братьям, где сможет жить как охраняемая и почитаемая принцесса Братвы?
Одна мысль о возможности того, что она решит покинуть нас, заставляет меня жалеть, что я не закинулся таблетками до того, как мы уехали. Я не прикасался к ним уже два месяца, но желание запить их несколькими стаканами виски и просто заглушить боль почти непреодолимо. Вместо этого они лежат в моей сумке, дразня меня, как дьяволы.
Желая на мгновение отвлечься от всего, я, наконец-то, нарушаю молчание.
— Сколько еще осталось до отеля?
— В отель не поедем, — коротко отвечает Синклер.
Не удовольствовавшись таким ответом, отвечаю:
— А почему бы и нет, чувак? Я готов вылезти из этого обезьяньего костюма и пойти снести боксерскую грушу.
— Потому что, Дек, мы идем прямо в частный клуб, которым владеют ее братья. Нам нужно как можно быстрее заявить о себе и заверить их, что мы не имеем никакого отношения к ее исчезновению, и попросить их о помощи. Джио не может взломать дорожные камеры в нашем районе, поскольку большинство копов получают откаты от наших отцов, и они могут отследить взлом, что поставит нас в еще худшее положение. Без помощи Костова нам крышка, и если они подумают, что мы хоть немного причастны к нынешнему исчезновению Бетани... — Он прерывается. Дальше и так понятно, что говорить не нужно. Если братья Костовы не поверят нам или решат, что мы участвуем в какой-то схеме, нам конец.
С картелем Карины у нас было определенное взаимопонимание. Нравится ли им это? Чертовски нет. Могли ли они с этим спорить? Не совсем. К тому же, они любят Бетани, так что это помогло. Русская Братва с холодной вендеттой, не знающей границ?
Да... Хождение по тончайшему льду.
Ворча, я ударяюсь головой о подголовник.
— Сколько нам еще ехать? Я готов поскорее покончить с этим ходячим адским огнем, чтобы мы могли найти солнышко и вернуться домой.
— Десять минут.
— Отлично, — бормочу я.
* * *
Тютелька в тютельку десять минут спустя мы идем по тротуару Сиэтла к «Бабе-Яге», одному из многих частных клубов, которыми владеет семья Костовых. Но, насколько смог понять Джованни, именно этот клуб чаще всего посещают Константин и Алексей. Мне пришлось спросить, что такое Баба-Яга, – это персонаж из русского фольклора. Согласно тому, что говорит интернет, нечто наподобие популярного «Бугимена».
Когда мы подходим к двери, нервы у меня уже совсем сдают. Я понятия не имею, как все обернется, но ради солнышка и нашего вероятного ребенка, буду надеяться. У меня нет выбора.
Вышибала делает шаг перед нами, когда мы проходим через стальную дверь в простое фойе. Стены матово-черные, пол – бело-серый мрамор. Больше ничего, кроме длинного коридора с дверью в конце. Вы можете войти, но это не значит, что далеко уйдете.
— Кто вы такие и зачем сюда пришли? — рявкает вышибала на нас с сильным акцентом и беззлобным тоном. Его рост примерно такой же, как и наш, но он, вероятно, на семьдесят с лишним фунтов превосходит нас по количеству крепких мышц.
Я обычно не избегаю хорошего спарринга с кем-то, но этот сукин сын, вероятно, мог бы разорвать мою задницу на две части, даже не вспотев. Бросаю взгляд на Сина, надеясь, что он заговорит, поскольку самый безжалостный из нас, но Джио удивляет меня, начиная первым.
— Мы здесь, чтобы выпить и, надеюсь, поговорить с Константином или Алексеем Костовыми.
Вышибала ощетинивается, защищая свое начальство.
— Что у тебя за дело, которое может быть настолько важным, чтобы беспокоить боссов? У них нет времени на тусовщиков.
Я впадаю в ярость, но Синклер, видимо, улавливает это и бьет меня локтем, чтобы я остыл. Мое лицо становится хмурым, но держу себя в узде.
— Мы не тусовщики, сэр. Просто у нас есть информация об их пропавшей сестре, и мы решили, что они будут благодарны за информацию, — заявляет Синклер, и я почти смеюсь над комичным лицом вышибалы.
Его глаза становятся широкими, как блюдца, от шока.
— Нет! Не может быть!
Джованни достает телефон и перелистывает альбом под названием «Tesoro», потом передает его вышибале.
— Кроме первой фотографии, которая является единственной, где она изображена в младенчестве, здесь собраны случайные фотографии, которые нашел за все годы, вплоть до недавнего времени, где она с нами. Мы не пытаемся вас обмануть. У меня также есть электронное письмо с анализом ДНК, подтверждающим эту информацию, которое пришло в мой почтовый ящик сегодня утром из Нью-Йорка от частной компании.
Вышибала сыплет ругательствами, быстро перелистывая фотоальбом и передавая его обратно Джи. Его руки трясутся, он открывает телефон и начинает лаять в него на быстром русском языке, который я даже не могу понять. Его голос становится все громче и громче, я предполагаю, что он пытается заставить того, кто на другой линии, поверить ему. Он останавливается и смотрит на Джио.