Парвати улыбнулась ему доброй материнской улыбкой.
– Сны – это не творение прорицателя; их может создать лишь сновидец.
***
– Ты был прав.
Драко с интересом на него взглянул.
– Да? И что же они сказали?
– Сны – это не творение прорицателя; их может создать лишь сновидец, – передразнил Блейз слова Парвати тонким голосом.
Драко гладил черную как полночь гриву арабского скакуна, на котором сидел верхом, помахивая хлыстом в руке.
– Так и знал. Мутящие воду маленькие сучки! Они дали хоть какой-нибудь конкретный совет или что-нибудь, что могло оказаться полезным?
Блейз неопределенно дернул плечом.
– Только что ты должен рассказать ей.
Блейз вздрогнул от внезапного смеха Драко и пристально посмотрел на него. А он с места пустил жеребца в плавный галоп и умчался вперед, оставив ошарашенного Блейза плестись сзади.
Столь редкая для Уилтшира хорошая погода заставила их покинуть прохладные пределы поместья. Драко, с его недавно обретенной страстью к конному спорту, спешил опробовать великолепного арабского скакуна, которого он приобрел спустя лишь несколько дней после возвращения.
– Не думаю, что стоит! – крикнул Драко через плечо и натянул поводья, разворачивая коня к рассерженному Блейзу, который едва держался в седле. До этого дня Забини ни разу не ездил верхом.
– А почему нет? Ты слышал, что сказали Патил и Браун… Ты что специально пытаешься сделать себя несчастным?
Обсидиановый конь поравнялся с каурой лошадью Блейза. Драко погладил своего жеребца, ухмыляясь другу.
– Я не говорю, что никогда не скажу ей… Просто… Мне хотелось бы уравнять шансы… Чтобы, когда правда выплывет наружу, Грейнджер понимала, насколько она меня мучает.
Блейз разочарованно застонал, устало потирая глаза и откидываясь в седле.
– Мучает? Поверь мне, я страдал еще больше, – воскликнул Блейз, запустив руку в волосы. – По-твоему, ты единственный, кто страдал от этих снов?
– О, да! Ты ходил всегда таким расстроенным…
– Твои дикие сны, – резко прервал его Блейз, - делали тебя неимоверно агрессивным и раздражительным следующим утром, что означало для меня бесконечные часы уклонения от бладжеров!
На лице Драко не было и следа раскаяния, когда он мрачно улыбнулся, не удостоив ответом комментарий Блейза.
Но он и не ждал ответа, просто процедив сквозь зубы:
– Так ты планируешь отправить чопорной Грейнджер немного грязных видений? Тебе не кажется, что это немного… не этично… – он замолчал на мгновение, а потом лицо озарила озорная улыбка. – Я могу помочь?
Драко усмехнулся, белые зубы сверкнули хищной улыбкой.
– Не надо… Я уже об этом позаботился.
***
В доме было непривычно пусто, когда она вернулась. Странное сочетание маггловской техники и волшебных приборов встретило ее гробовым молчанием, таким гнетущим по сравнению с привычным хаосом и веселым смехом семейства Уизли. Но нет… Она больше не будет с Уизли… Будь она проклята, если вернется к нему.
Ее накрыло безысходностью как волной. Тихо прикрыв за собой дверь и сбросив туфли, Гермиона сползла на пол возле двери, закрывая глаза рукой от раздражающе веселого полуденного солнца.
Посидев так несколько минут, Гермиона прошла в кухню, где ее взгляд упал на груду министерских папок с потенциальными мужьями. В отчаянии она сбросила все папки со стола и присела на скамью. Ну неужели это преступление – хотеть мужа, которого она могла бы хотя бы уважать, если не любить?!
Ни один из потенциальных кандидатов ей не нравился. Если мужчина мало писал о себе в анкете, она считала, что он специально что-то замалчивает, а если расписывал все без утайки – то наверняка хвастается. И не находила среди этих анкет золотой середины.
Гермиона жалобно всхлипнула. Она даже не хотела выходить замуж! Ведь она не любила… не любила ни одного из них… Хотя… Гермиона Грейнджер обожала Рональда Уизли всеми фибрами своего существа. Она любила его так долго, что уже не могла отделить свои счастливые воспоминания о Хогвартсе от счастливых воспоминаний о нем.
Он казался чем-то обязательным и неизменным в её жизни; человеком, чей путь был настолько переплетен с ее собственным, что она и мысли не допускала, что они могут расстаться. Когда они только начали встречаться, их отношения казались ей сладкими и насыщенными, словно она объедалась персиками в розовом саду. Рон сочетал в себе все, о чем девушка могла только мечтать. Ее парень был добрым, отзывчивым, внимательным, он заставил ее чувствовать себя самой любимой. И самой красивой… Чувствовать то, чего она раньше никогда не испытывала.
Подобно кривому зеркалу, металлическая поверхность тостера отразила взлохмаченные волосы и некрасивые черты. Гермиона легонько коснулась пальцами холодного металла и резко отдернула руку. Мерлин… Она была так счастлива! Она стала бы прекрасной женой; она любила бы его, словно он – совершенство. И подарила бы абсолютную преданность, которой Рон Уизли, как выяснилось, совершенно не достоин.
Ее лицо потемнело в мгновение ока.
Воспоминания затопили ее сознание. Она видела прямо перед глазами, как этот ублюдок трахал блондинистую ведьму на своем любимом кожаном диване. Она отчетливо помнила самодовольный взгляд этой сучки, по которому легко можно было догадаться: все это продолжается уже давно.
Желчь подступила к горлу.
Он продолжал входить в эту смазливую дуру, даже когда заметил ее в комнате, и разлившийся по щекам румянец, как знала Гермиона, говорил о том, что этот подлец даже кончил. Рональд Билиус Уизли имел наглость смотреть ей в глаза, пока трахал другую женщину!
– УБЛЮДОК! – крикнула она в пустоту комнаты. – ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! ПРОКЛЯТ!
Гермиона почувствовала, как злые слезы текут по лицу. Какой же надо быть дурой, чтобы доверять таким мужчинам, как он. Ведь все было так очевидно! Рональд Уизли наконец вышел из тени Мальчика-Который-Выжил, добился заслуженной славы как игрок квиддича, и впервые в жизни внимание публики всецело принадлежало ему.
Это началось вскоре после его первых побед в квиддиче. Она думала, что в этом нет ничего страшного, ведь профессиональный квиддич – требовательный спорт, и задержки из-за тренировок – это стандартная практика. А потом… Он начал засиживаться с друзьями в баре, якобы отдыхая после трудового дня… А бывали ночи, когда он и вовсе не приходил домой…
Гермиона отказывалась думать плохо о Роне, намеренно игнорируя все подозрения, что возникали в ее сознании.
Она так слепо была ему преданна. Она так чертовски сильно любила его.
И он предал ее.
Лжец.
Мошенник.
Бессердечный ублюдок!
Девушка резко встала со скамьи и вытерла рукавом глаза, не обращая внимания на грубый материал, оцарапавший нежную кожу щек. Нет… Гермиона никогда не станет его жертвой снова, никогда больше не опустится до него!
Она хотела отомстить, и что могло быть лучше, чем показать Уизли, кого он потерял… кого никогда не заслуживал.
Решительно вытерев глаза, Гермиона подняла ближайшую папку из валяющихся на полу с твердым намерением выбрать себе мужа.
Он был блондином…
…блондином…
Малфой.
Идиот. О чем он, спрашивается, думал, предлагая ей выйти за него замуж? Неужели эти годы за границей полностью затуманили его разум? Мерлин… От маниакальной одержимости чистокровностью до магглолюбия…
Она не знала, что думать после краткой дискуссии в книжном магазине… Ну, на самом деле это не было дискуссией, больше походило на перепалку с Драко, прочно прижавшим ее своим телом к ближайшему книжному шкафу.
Драко уверял ее, что она выйдет за него замуж; Гермиона же настаивала на том, что скорее съест гиппогрифа с потрохами, чем согласится.
Драко Малфой рассмеялся и проигнорировал ее протесты. Он просто шагнул ближе, коснулся носом изгиба ее шеи и глубоко вздохнул, обжигая кожу горячим дыханием.
К счастью, хозяин магазина, не осознавая этого, пришел ей на помощь, и при первой же возможности Гермиона аппарировала прочь, схватив свои вещи, а упавшая книга так и осталась лежать на толстом ковре.