– Без проблем, Блейз. Жаль, что меня там не было, уверена, там было на что посмотреть.
– Не волнуйся, – лукаво сказал Блейз. – Ты точно увидишь результаты нашей шалости.
*
Он терпеливо стоял в шикарной комнате на втором этаже Парижского магического салона красоты, рассеянно глядя в окно на удивительно синее небо, пока Жан окутывал его недовольную невесту облаком магического спрея «Анти-завивин».
– Хватит! – закашлявшись, взмолилась Гермиона, пытаясь рукой разогнать пары спрея. Рукой с, к слову говоря, ухоженными ногтями, которые еще пару часов назад имели отнюдь не столь блестящий вид, но благодаря стилисту, назвавшему ее ходячим бедствием, были исправлены. А чуть позже он взялся и за исправление ее знаменитого «вороньего гнезда»…
– Не хватит, мадемуазель…
– Отойди от меня!
– Impertinente fille! (3) Сидите смирно, мадемуазель, или я просто не смогу убрать этот беспорядок с вашей головы!
– Нет! Ой! Мои волосы, знаете ли, прикреплены к голове! Прекратите! Тьфу! Хватит!
– Нет! Жан Дево Пьер де Лекруа никогда не позволит такому ходячему бедствию выйти из его салона! Что обо мне подумает свет? Нет!
– Ай! Малфой, если он сейчас же не прекратит…
– Вуаля!
Гермиона отмахнулась и с трудом подавила желание ударить раздражавшего ее француза. Вместо этого она посмотрела на Малфоя, словно пытаясь взглядом просверлить дыру в его черепе.
Рассматриваемый мужчина повернулся к ней и одарил теплым взглядом, она же в ответ презрительно фыркнула.
– Прекрасно, – произнес Драко, оглядывая ее.
Жан радостно кивнул и, заметив восхищенное выражение лица Драко, ухмыльнулся и склонил голову в притворной мольбе.
– Я очень рад, что господин остался довольным. Покидаю вас и мадемуазель…
Драко ничего не ответил, и не заметив толком ухода стилиста. Он подошел ближе, остановился рядом с креслом, в котором сидела Гермиона, и повернул ее обратно к зеркалу.
– Смотри, Гермиона.
– Что? Это просто я. Здесь не на что смотреть. Я достаточно страдала, пойдем.
Драко мягко улыбнулся.
– Ты только посмотри, – снова повторил он. Его мягкое дыхание щекотало ее щеку, а пристальный взгляд любовно ласкал открытую кожу. Драко сопротивлялся отчаянному желанию наклониться вперед и прикусить ароматную кожу плеча… Но нет… еще не время.
Гермиона посмотрела.
– Каштановые волосы, карие глаза, некрасивое лицо, посредственная фигура. Все. Мы закончили с этим шоу?
Драко устало вздохнул:
– Ты собираешься стать Малфой…
Она фыркнула, усиленно делая вид, что рассматривает свои ногти.
– Прекрасно, – произнес он с издевкой. – Но знаешь, этот вид… ничего не напоминает?
– О чем ты говоришь, Малфой? Я бы предпочла сидеть дома, чем здесь, – произнесла она, ощетинившись.
– Я веду к тому, что разве не о такой девушке Уизли мечтал все время? К тому, что ты была слишком проста, а он был единственным человеком, который когда-либо хотел тебя?
Слезы навернулись ей на глаза.
– Я думаю, он был прав тогда, – яростно прошептала она, ненавидя себя за дрогнувший голос. – Я вряд ли смогу хоть когда-нибудь сравниться с Трейси Бенедикт!
Малфой резко отстранился, выпрямился и посмотрел сверху вниз на девушку, съежившуюся в кресле.
– Единственное различие между тобой и той гуманисткой – это образ мысли! Гермиона Грейнджер, ты размышляешь как трусиха. Трусы говорят себе, что они трусы, поэтому никогда не станут пробовать что-то новое, никогда не поддержат то, во что верят, позволят другим влиять на свои взгляды и позволят самым драгоценным годам их жизни пройти бесцельно.
– Я не трусиха, я участвовала в войне! Я…
– Тогда остановись. Прекрати сейчас же! Посмотри в зеркало и скажи себе, что Рональд сукин сын Уизли будет жалеть о том, что сделал с тобой, до конца своей убогой и бессмысленной жизни! – Драко сделал паузу, его глаза сузились.
– Посмотри. Посмотри на себя не его глазами.
И она сделала. Она открыла глаза и действительно посмотрела.
Нет, она не увидела ничего захватывающего, не увидела в себе совершенной красоты, но у нее действительно было что-то еще. Что-то, чего она никогда раньше не замечала, нечто экзотическое, неповторимое, почти дикое качество… То, что может стать ее преимуществом, знай она, как это использовать.
Но теперь у нее был прекрасный учитель.
Взгляд Гермионы скользнул к человеку, который стоял над ней: его голова была слегка наклонена, скрывая хищную улыбку и полный теней взгляд.
Он наклонился, коснулся губами ее губ.
– Месть, – прошептал он в ее мягкие губы. – Она так сладка.
Да. Теперь у нее прекрасный учитель.
_____________________________________
Прим. переводчика:
(1) – Мадемуазель! Пожалуйста!
– Боже мой!
– Мадемуазель Грейнджер!
(2) Мое сердце.
(3) Грубиянка!
========== 7 глава. Обед в зоопарке. ==========
У Рональда Уизли был очень плохой день.
Если говорить честно, он страшно паниковал. Когда отвратительное варево, которым смазала его лицо Луна, отслоилось, от Рона по-прежнему продолжало нести проклятой вонью, а на подбородке красовались неприглядные фиолетовые пятна.
Но это было полбеды. Рон застонал в сплетение рук, едва взглянув на свое отражение между пальцами. Черт побери, фиолетовые пятна вернулись к своему первоначальному размеру! Он практиковал свою речь перед зеркалом, готовясь к конференции, когда при произношении речи стал покрываться этой странной сыпью. Рон снова выпрямился и решительно посмотрел в зеркало.
– Трейси! Ты уже узнала, что это?! – в бешенстве закричал он. Рон уже не знал, что придумать, чтобы избавиться от пятен до пресс-конференции.
– La malediction de mal foi… – послышался голос Трейси, и в дверях ванной комнаты появилась обладательница серебристой трели, одетая в розовое струящееся платье, которое ей очень шло.
– …более известное, как «Проклятие за плохое поведение»; изобретено в 1835 году Ксайоном Малфоем… Ох… Mal foi… Какая ирония, – она проглядела текст, невнятно бормоча себе под нос и двигаясь по направлению к Рону. – Ага… Зелье нужно нанести на лицо… бла-бла-бла… оно оставляет отпечаток на жертве, не давая ей возможности лгать. Хм… Как любопытно… Интересно, как это действует.
– Я не знаю! – Рон в отчаянии снова вскинул руки и обхватил лицо. Он взглянул в зеркало, всмотрелся в подозрительно фиолетовый знак и застонал. Мгновение отметины оставались неизменными, а потом лицо быстро пошло бугристыми темно-бордовыми пятнами, которые полностью покрыли бледные черты Уизли.
– Бог ты мой, – Трейси неловко прочистила горло, а в ее глазах зажегся нехороший огонек. – Получается, ты не можешь солгать… совсем?
Рон впивался взглядом в зеркало, ошарашено наблюдая, как ярко-красные пятна на лице бледнеют до нежно-розового, практически исчезая с лица.
Трейси невинно улыбнулась.
– Ты меня любишь?
Рон рассеянно фыркнул, его руки поглаживали кожу снова и снова, словно пытаясь стереть остатки пятен.
– Конечно.
Розовые пятна снова стали темнеть, становясь интенсивно красными.
Немедленно поняв свою ошибку, Рон повернулся, чтобы извиниться, сделав умоляющие глаза, ожидая неизбежного удара. Но ее лицо было лишено эмоций, а книга проклятий все еще была сжата в ее руках, пока она внимательно рассматривала фиолетовый оттенок пятен, покрывавших обычно веснушчатое лицо ее друга.
– Все в порядке, Рон. Я понимаю.
– Ты… правда? – неуверенно бормотал Рон, пока Трейси спокойно развернулась на пятках и громко захлопнула книгу. – Умм… Спасибо. Я…
– Не нужно, Рональд.
Слабая улыбка тронула ее губы, когда она посмотрела на него через плечо. Встряхнувшись, Трейси Бенедикт добродушно улыбнулась и подняла руку, чтобы нежно погладить его лицо.
– Собирайся, Рон, мы не должны опоздать на пресс-конференцию.
– Подожди! – Рон отчаянным жестом указал на свое лицо. – Так что насчет…
Трейси кокетливо пожала плечами, ее рот искривила издевательская улыбка.
– Проклятие нельзя снять, но оно сойдет само по себе через несколько дней.