– Через несколько дней? – пискнул Рон. – Что?!
*
Два дня спустя по поместью Малфоев из Большой гостиной раскатистым эхом разносился смех. Хозяин дома, развалившись на полу в совершенно не подобающей его положению позе, то есть – сложив ноги по-турецки, совершенно беспардонно давился смехом, облокотившись на диван. Портрет его покойной матери, висевший выше, тоже едва сдерживал хохот.
Гермиона пыталась сохранить на лице серьезное выражение, но легкое подергивание губ выдавало ее.
Все-таки вся ситуация была забавной… Ну ладно, просто уморительной. Даже немного жаль, что ее не было на пресс-конференции Пушек Педдл, чтобы стать свидетелем явления Рональда Уизли под влиянием проклятия mal foi. Однако чтение подробного отчета в цветном выпуске воскресного Ежедневного пророка было почти столь же приятным; особенно когда изящные пальцы ее нового жениха водили по строчкам, когда он зачитывал вслух наиболее интересные моменты.
…Мистер Рональд Уизли, вратарь Пушек, прибыл на конференцию со странной сыпью по всему лицу…
Гермиона рассмеялась вслух, и портрет Нарциссы радостно присоединился к ней.
…Отвечал неохотно… Но когда его спросили о преданности своей новой подруге, светской львице Трейси Бенедикт… резкое изменение цвета…
…репортер сделал вывод, что мистер Уизли страдает от последствий проклятия de…
…хотя мистер Уизли отрицал взаимосвязь, репортер осмеливается предположить, что его бывшая невеста (г-жа Г. Грейнджер) сыграла не последнюю роль…
…репортер считает, что мистер Уизли получил по заслугам, если вспомнить, при каких обстоятельствах закончились его предыдущие отношения…
Громкий смех вновь рассеял тишину комнаты, и Гермиона покачала головой, слушая пафосно-наигранное исполнение Драко, зачитывающего вслух очередную часть статьи.
Серебристые глаза с играющими в них искорками смеха глядели на нее из-за стекол очков в тонкой оправе, и Гермиона смело встретила этот взгляд. Очки не затемняли силу его пристального взгляда, но каким-то непостижимым образом все-таки успокаивали и давали возможность смотреть прямо в глаза своей Немезиде.
Гермиона слегка повела плечами, укутанными в новый прекрасный кашемировый кардиган от Givenchy, стараясь не думать, во сколько ее наряд обошелся Малфою; наряд, в котором она сейчас небрежно сидела на полу и ухмылялась, глядя на блондина.
– Не могу поверить, что Забини провернул такое. Как Луна могла позволить…
Драко тепло усмехнулся, его глаза блестели, когда он отложил в сторону газету и нежно обхватил ее запястье.
– Знаешь, что говорят об итальянском очаровании…
Драко затих, мягко поглаживая большим пальцем ее нежную кожу, чувствуя ее участившейся пульс, а затем шутливо продолжил:
– Напомни мне держать его подальше от тебя.
Гермиона нервно хихикнула, осторожно высвободила руку и завела за спину. Потом привычным жестом заправила за ухо шальной завиток, и у нее даже получилось выдавить бесхитростную улыбку.
– Неужели великому Драко Малфою угрожает его собственный лучший друг?
Драко театральным жестом схватился за сердце.
– Нет, никогда! Никто и никогда не сможет ни в чем превзойти отпрыска семьи Малфой… будьте уверены, моя дорогая.
Гермиона скептически хмыкнула, но приняла его заявление без возражений. Она не хотела ссориться с ним сегодня. Только не тогда, когда она чувствовала себя такой одинокой. Это было первое воскресенье в течение очень долгого времени, которое она не провела в доме Уизли, в окружении несчетного числа любящих ее друзей. Несмотря на раздражающее присутствие Рональда, воскресный обед был любимым и главным мероприятием ее недели.
Но поскольку она заключила сделку с этим белокурым дьяволом, сидевшим напротив нее, ей казалось, что… уместнее… делать вид перед всем остальным магическим миром, что она безнадежно предана Драко, даже если он был исчадием ада. Да и не была она уверена в радушном приеме в Норе для Драко, как и в его готовности шагнуть в дом Уизли. Да, провести день в его доме было разумнее.
Она закусила губу от неловкой тишины, сгустившейся в комнате. Она понятия не имела, что сказать ему; на самом деле, она не имела ни малейшего представления, как себя с ним вести. Должна ли она нарушить молчание? Поговорить о погоде… задать ли какой-нибудь незначительный вопрос… завязать вежливый разговор? Даже Нарцисса Малфой извинилась перед ними и ушла навестить какого-то довольно лихого герцога семнадцатого века, проживавшего на другой картине в холле.
К счастью, Драко, казалось, почувствовал ее нарастающий дискомфорт и, придвинувшись ближе к ней, слегка наклонил голову, изучая ее лицо.
– Выглядишь усталой, Грейнджер. Плохо спится? – спросил он.
Черт. Темные тени под глазами выдавали ее с головой, но она надеялась, что он был достаточно воспитан, чтобы проигнорировать ее внешний вид. Внезапный румянец окрасил ее щеки, когда она вспомнила причину кругов под глазами, и попыталась уклониться от ответа.
– Я плохо сплю в последнее время.
Он с любопытством приподнял бровь.
– Да?
Гермиона кивнула, глядя в сторону.
– Кошмары, – уточнила она.
– Я вижу, – пробормотал Драко. Его пристальный взгляд опустился в пол. Они вновь погрузились в молчание.
Гермиона виновато призналась самой себе, что это было не совсем правдой. Ее сны были скорее приятными грезами, нежели кошмарами. Но они заставляли ее всю ночь ворочаться в постели, неоднократно просыпаться с томящимся чувством потери и неудовлетворенности. Но она не помнила содержания снов, с ней оставалось лишь чувство щемящей тоски, не стихавшей в течение всего дня.
Драко посмотрел на нее долгим, странным взглядом из-под ресниц.
– Какие кошмары, Гермиона?
То, что он обратился к ней по имени, показалось Гермионе слишком интимным, и его взгляд заставил ее поежиться. Она обратила мало внимания на его вопрос, стараясь отмахнуться от возникшего чувства дежавю.
– Я не могу вспомнить почти ничего, – наконец ответила она, откашлявшись, благодарная, что может, по крайней мере, говорить правду по этому вопросу. – Они меняются каждую ночь…
– И они… не дают тебе спать по ночам? – с сомнением произнес Драко.
Она кивнула.
– Я пила зелье Сна без сновидений и тому подобное, но кошмары продолжают меня мучить, мне кажется, что становится только хуже…
Голос Гермионы затих, а между бровями залегла суровая морщинка. Словно пытаясь разгадать глубокую и непостижимую тайну, она закусила губу.
– Как странно, – произнес он, слегка качнув головой. От этого движения волосы пали на лицо, отбрасывая причудливые тени и скрывая выражение его лица.
Гермиона тряхнула головой, словно отгоняя наваждение, и беспечно улыбнулась.
– Я уверена, что это просто глупые и бессмысленные сны. Возможно, сказывается стресс последних нескольких недель. Они уйдут достаточно скоро.
Блондин задумчиво кивнул, поднял голову и вгляделся в нее.
– Уверен, что уйдут… когда достигнут своей… – Драко облизнул губы. – …кульминации.
Его формулировки немного обеспокоили Гермиону, но она пожала плечами, ведь за последние несколько недель почти все в ее жизни перевернулось с ног на голову.
– Да это и не имеет значения, я же даже не помню их, – Гермиона одарила Драко быстрой улыбкой. – Передай мне «Пророк», Малфой, я хочу посмотреть, что еще сегодня в новостях.
В действительности она хотела снова просмотреть статью о Роне, но Драко не стоило знать об этом. Ей хотелось вновь пережить это чувство удовлетворения от маленькой мести, читая его ответ на один из вопросов репортера.
«Как вы относитесь к помолвке мисс Грейнджер с мистером Малфоем?»
Рон ответил кратко: «Без комментариев» и быстро отвернулся, чтобы поцеловать в щеку Трейси Бенедикт.
Именно этот момент и был захвачен колдокамерой и отображен на спортивной странице в воскресном Пророке. Глядя на фото, Гермиона с уверенностью могла сказать, что Рон злился. Его язык тела говорил сам за себя. А вот Трейси, которую целовал Рон, как почудилось Гермионе, желала сбежать от своего парня.