Да, он был богат, известен, имел некоторое влияние, но так и оставался простолюдином.
И для маглов, и для магов.
Сколько Фламель не пытался, ничего так и не вышло, а сделать попытку получить титул Лорда магии… на это не хватало ни сил, ни храбрости, ни просто банальной дурости и упертости с самомнением.
Правда, некоторым образом он таки примазался к аристократии: узнав, что Перренель, которая и так привлекала внимание красотой, является потомком Рода Мракс, тех, в чьих жилах течет кровь великого Темного мага и его не менее известной дочери, он не задумываясь предложил ей замужество, даже не обращая внимание на ее статус бастарда.
В его глазах это было несущественно, тем более, зачем об этом знать окружающим?
Заполучив в свои объятия девушку, оставалось только построить замок, на что у него, в отличие от многих родовитых спесивцев были средства, что Николя и сделал.
Это удовлетворило его Эго, также, как и осуществление его мечты.
Философский камень…
Николя никогда не боялся замарать руки, а уж простых маглов он вообще не считал за людей, тем более, что они сами, своими руками, так сказать, поставляли ему нужный материал в требуемом количестве, просто приходи и бери.
Крестовые походы, религиозные гонения; болезни, проносящиеся как приливная волна, голод и холод… все это служило ему на руку, по капле собираясь в то, что принесло ему долгожительство.
Он был счастлив, его жена была счастлива…
Вот только они забыли, что за все надо платить.
Первым сигналом стало прекращение у его супруги «женских недомоганий». Казалось бы, что тут удивительного? Возраст уже, пятьдесят лет это вам не шутки… если не забывать, что они маги и способны зачать и родить и в девяносто! Причем, без ущерба для здоровья что роженицы, что малыша.
Первое время они не обращали на это внимание… супружеский долг все также приносил удовольствие и исполнялся со всем прилежанием… но годы шли, а ребенка все так и не было.
Обследование у лучших колдомедиков открыло страшную правду: эликсир из философского камня оказался ядом, отравившим организм.
Да, он остановил старение и даже омолодил тело, но «заморозив» их в определенном возрасте, он заодно «заморозил» и все функции деторождения.
Супруги стали бесплодными.
Это был удар ниже пояса.
Воспитанные в убеждении, что плодовитость – это показатель богатства и статуса (дети обходятся дорого), Фламели были в ужасе. Начались поиски лекарств, ритуалов, хоть чего-то, что сможет помочь.
Бесполезно…
Время шло, озлобленная своей несостоятельностью, как мать, Перренель медленно и неторопливо гадила Мраксам, Фламель зарылся в алхимические расчеты, как к ним обратились с интересным предложением.
Кто эти маги, он узнал позже, принеся множество обетов, но их цели…
Возможность захапать наследие одного из Великой Четверки вскружила голову.
Появилась цель, к которой маг шел невзирая ни на какие препятствия…
Шли годы, когда изыскания Фламеля дали результат: Перренель забеременела.
Известие произвело взрывной эффект: Николас удвоил свои усилия, задействовав тогда еще живого Альбуса, маги-союзники также резко активизировались, казалось еще чуть-чуть, и все! Цель будет достигнута!
Первым поражением стала смерть Избранного. Состоявшаяся не тогда, когда надо, и не там, где надо, а также, чего греха таить, не от руки того, кого надо, она сделала невозможным исполнение доброй половины планов. Оставшиеся пришлось срочно переделывать и корректировать, как был нанесен новый удар, и не один.
Один за другим из строя выходили пешки и исполнители, словно злой рок препятствовал…
Появление Слизерина стало «ударом милосердия».*
Именно тогда Фламель всем нутром почуял, что ничего у них не выгорит, а за истребленные Рода еще придется ответить. Всем.
Отсечение Перренель от Рода Мракс стало последней каплей. В жалкой попытке избежать заслуженной кары, Николас написал длинное послание и отправил страшному адресату, надеясь на хоть какое-то смягчение приговора.
Перренель сделала робкую попытку сбежать, но Фламель ее отговорил.
От Смерти сбежать невозможно…
Доходящие до них слухи об истреблении причастных к гибели потомков Слизерина, раскрашенные кошмарными подробностями и жуткими догадками, только убеждали, что сражение с таким противником изначально обречено на провал.
Николас никогда не был бойцом, а века сытой жизни окончательно его расслабили. Его поприщем были интриги, выигрываемые за счет долгого опыта, но не прямое противостояние.