- Ну, и чо? - поторопил его Куликов.
- А, то. А, вдруг тебе не поможет? - округлил испуганно глаза Вася. Головы-то у каждого разные.... Вы ж меня потом съедите и косточек не оставите, - вроде, как забеспокоился Вася за слушателя...
- Я ж сказал, не боись. Ты за моей спиной, как у Христа в пазухе будешь...
- За пазухой, - поправил его Вася.
- Вот, вот. Я и говорю. Давай, продолжай.
...Ну, так... продолжил Вася и вдруг замолк, вдруг испугался молодой солдат - а ну, как потом ему тёмную устроят, а вдруг искалечат.... А затем, через мгновение, пересилив свой страх, решился, и как в прорубь бухнулся: только мысль промелькнула в голове - всё равно житья от него нет, а так....
...Надо развести на яйцах горчицу, и пока она не настоялась, не вошла в силу, успеть побрить голову... всю... наголо...
- Ну, дальше, дальше, - заторопил его Куликов.
...Потом, значит, помыть тёплой водой и сразу намазать той горчицей, и намотать на голову полотенце, чтобы, значит, голове и горчице тепло стало. Потом...
Вася опасливо посмотрел на внимательно слушавшего его Куликова - не смеётся ли он, не ударит ли неожиданно.
А тот был так заинтригован, и такое огромное желание, по-видимому, было у него добыть волосы на голову, что от внимания он даже рот приоткрыл.
...Потом... голове будет становиться всё жарче и жарче, но надо терпеть, надо долго терпеть, учил Вася..., и потихоньку старался отодвинуться от «старика», но подоконник не давал.
- И, что?
- Терпеть надо долго, - словно гипнотизируя, добавил Вася.
- И это всё?
- Ну, да. Зато видишь, какие волосы у меня на голове.
Куликов от внимания к рассказчику даже о сигарете забыл, и она потухла. Он и этого не заметил. Посмотрев на сигарету, он вновь прикурил её и, посидев в задумчивости, вдруг что-то вспомнив, резко повернулся к Василию.
- А, когда это надо делать?
- Там было сказано, - томясь предчувствием надвигающейся бури, Вася продолжил, -желательно перед сном.
- Ааа..., понятно... - Ну, бывай. Теперь ты, Васёк, мой первейший друг, а я за тебя... завсегда...
Куликов слез с подоконника и, пожав руку молодому солдату, направился к выходу.
* * *
- Вася, прячься! - затормошил проваливающегося в сон Евлахова, сослуживец, такой же молодой солдат-первогодок. Там Куликов в туалете голову моет и быком ревёт, глаза отчего-то краснющие, как два фонаря на светофоре, бешенные, грозится тебя убить!
Вася быстро натянул штаны и, не навёртывая портянок, сунул голые ноги в сапоги. Схватив гимнастёрку, пилотку и ремень, он вихрем метнулся из казармы - вот был он, и нет его!
В казарму вбежал разъярённый, словно бык на родео, с красными глазами, из которых ручьём катились слёзы, совершенно взбесившийся от горчичного жжения головы, Куликов, и с криком бросился к пустой койке Евлахова - советчика, как быстро избавиться от плеши на голове.
Ревя бугаём: «Где эта глиста?! Я убью его!!! Где этот подонок! Где этот знахарь долбанный...? Я его на кусочки порву, и скажу, что так и было! Уу-у! Уу-у! - выл он и, обхватив голову руками, бегал по казарме, заглядывая под кровати.
Он искал Васю.
А Вася давно уже лежал под старой рассохшейся лодкой за складами и с тревогой думал: «Найдёт его Куликов или не найдёт?»
А по территории части долго ещё разносился крик ищущего его Куликова, разносился до тех пор, пока не приехал вызванный по тревоге доктор.
---<<<>>>---