Выбрать главу

Подойдя к постели дочери, Маренн взглянула на нее и чуть не вскрикнула: за те несколько часов, что она отсутствовала, Джилл почти полностью поседела. Ее пышные темные волосы покрылись смертельной белизной и безжизненно опали, сливаясь по цвету с посеревшими бинтами и блеклой перестиранной чистотой больничного белья.

Не в силах больше сдерживать отчаяние, Маренн опустилась на колени перед кроватью дочери и, уткнувшись лицом в одеяло, укрывавшее ее, разрыдалась. Подбежал Айстофель. Прижавшись мордой к плечу Маренн, жалобно заскулил, затем завыл, царапая лапой ее погон.

Маренн подняла голову и обняла собаку за шею. Уже не молодая, но еще крепкая, сильная овчарка доверчиво положила ей на плечи передние лапы и облизывала лицо. Темно-коричневые с краснотой глаза Айстофеля слезились.

— Ничего, ничего, — приговаривала Маренн, приникнув лицом к жесткой собачьей шерсти. — Он будет жив, твой хозяин. Обязательно будет жив. А мы… — она вздохнула, — я тебя не брошу, — ласково потрепала пса по загривку, — мы будем вместе. Обязательно вместе… Ты, я и Джилл. И еще Фриц с нами.

Айстофель навострил уши и, повеселев, помахал хвостом. Маренн улыбнулась. Берлин сотрясался от непрекращающегося обстрела русской артиллерии…

* * *

Несмотря на ухудшающееся с каждым днем положение на фронтах, бригадефюрер СС. Шелленберг не оставлял попыток добиться мирных договоренностей с англо-американским руководством и облегчить положение Германии.

22 апреля, получив сообщение, что русские танки достигли района Ораниенбурга, рейхсфюрер СС Гиммлер дал приказ четырем дивизиям СС под командованием обергруппенфюрера СС Штайнера остановить русских во чтобы то ни стало.

Шелленберг с тревогой думал о судьбе своей семьи. Никаких известий от Фелькерзама, которого он оставил в столице, чтобы уговорить Ильзе выехать, ему не поступало. Сам Ральф вопреки договоренности не приехал к нему в полевую ставку рейхсфюрера в Вустров в назначенный срок.

Связавшись при первой возможности с Беркаерштрассе, Шелленберг узнал от дежурного офицера, что штурмбаннфюрер СС Ральф фон Фелькерзам… погиб во время утренней бомбардировки 20 апреля. Удалось ли выехать из Берлина бывшей супруге бригадефюрера с сыном, дежурный ничего не знал.

Известие о смерти адъютанта и друга поразило Шелленберга — верный, незаменимый Ральф… Но он сразу же подумал о Маренн. Где она? Только бы не самое страшное… Ведь Маренн собиралась отправиться на переговоры к Ильзе вместе с Фелькерзамом.

— Фрау Сэтерлэнд у себя в клинике, наверное, — неуверенно ответил на его вопрос дежурный, — она почти не бывает здесь теперь…

Шелленберг вздохнул с облегчением: жива. В телефонной трубке раздался шум — что-то двигали, слышались голоса людей: продолжалась эвакуация. Связь оборвалась. Наверное, задели провод…

Бригадефюрер приказал, чтобы его немедленно соединили с Шарите. Несмотря на весьма трудную обстановку, телефон работал по-прежнему хорошо, и он услышал голос Маренн так ясно, как будто она находилась рядом с ним, в соседней комнате…

— Ким Сэтерлэнд, слушаю Вас…

— Ким, — вырвалось у него, — любимая моя. — Он не обращал внимания на удивленные взгляды связистов.

— Они уехали, Вальтер. Я отправила их, — ему показалось, что ее голос, потухший, усталый, когда она сняла трубку, немного оживился. Она сразу сообщила:

— Ральф погиб.

— Я знаю. Мне передал дежурный на Беркаерштрассе, — ответил он.

— Он спас мою дочь…

— Как Джилл?

— Она тяжело ранена. Она вся поседела, Вальтер, — голос Маренн задрожал. — Погибла Ирма, — он почувствовал, что она с трудом сдерживает слезы. — Вчера похоронили. Господи, я так жалею, что не послушалась тебя и не уехала, мы не уехали… Вместе с Ирмой.

— Так уезжай сейчас, — предложил он. — Я пришлю людей.

— Не нужно, — она старалась бодриться. Со мной остался Раух. Но дело в том, что мы никуда не можем ехать пока, Вальтер, — Джилл так плоха… — она держалась из последних сил. Он почувствовал, как сердце его сжалось — горький комок подступил к горлу.

— Что это гремит? — изменившимся голосом спросил он. — Бомбежка?

— Нет. Это русские стреляют. Прямой наводкой. Вчера начали.

— Ким…

— Не волнуйся за меня, — быстро заговорила она, — со мной все в порядке, мы вырвемся.

— Ким…

— Я ни о чем не жалею…

— Извините, герр бригадефюрер, — подошел адъютант Гиммлера и отвлек его, — рейхсфюрер просит Вас срочно зайти к нему. Он ждет Вас.

— Благодарю. Иду. Ким… — снова произнес он в трубку, но с другой стороны провода неслись неумолимые короткие гудки. Вот и они прекратились. Наступила тишина.