В тяжелом настроении фон Грайм начал одеваться. Хелене со слезами на глазах попросила фюрера разрешить ей еще хотя бы на день остаться с сестрой, пока той не станет лучше. Но Гитлер отказал — обстановка требовала незамедлительных действий.
Расстроенная, Хелене вернулась на половину Геббельсов. Ожидавшие ее прихода Хартман и Лауфенберг без слов поняли, что получен приказ, и стали собираться. Лауфенберг только спросил:
— Когда?
— Сейчас, — чужим, отстраненным голосом ответила Лена. — Но ты не полетишь, ты ранен, — сказала она, обращаясь к Андрису.
— Я полечу, — твердо возразил он. Она поняла, что переубеждать его бесполезно. Лучше уж лететь, чем оставаться здесь и беспомощно ждать развязки.
— Необходимо собрать всю авиацию на одном из близлежащих аэродромов для поддержки Венка, — объяснила она.
— Вся авиация — это от силы десять машин, — усмехнулся Лауфенберг. — Венку сильно полегчает.
— А как же Эльза? — спросил Эрих. Этот вопрос был самым больным. Хелене растерянно молчала: ей ничего не оставалось, как бросить сестру в бункере на произвол судьбы. Везти ее с собой она не могла: неизвестно, что еще ждало ее впереди. Не могла она и не выполнить приказ Гитлера. Эрих увидел, что Хелене что-то вертит в руке. Подошел, взял ее за руку: так и есть — ампула с ядом. Спросил:
— Откуда это у тебя?
— Мне передал ее фюрер, — ответила Хелене, — если невмоготу будет терпеть. Пожалуй, это единственное, что я сейчас могу оставить своей сестре.
— Зачем? — ужаснулся Эрих.
— Чтобы русские не мучали ее. Ведь изнасилуют…
Подошла Магда Геббельс. Она слышала их разговор.
Молча передала Хелене два письма — к своему сыну от первого брака Харальду, от себя и от Геббельса. Затем сняла с руки кольцо с бриллиантом и надела его на палец Хелене, попросив носить как память. Разрыдавшись, подруги обнялись.
— Мне не верится,что мы снова когда-нибудь увидимся, Хелене, — всхлипывала Магда, — я хочу, чтобы ты осталась в живых. При известных условиях ты будешь едва ли не единственной, кто добрым словом вспомнит о нас. Оставайся в живых, дорогая. Жизнь так прекрасна… Господи…
— Магда, пощади детей, — просила ее Хелене. Слезы текли по ее щекам, — я очень прошу тебя… Это просто святотатство.
— Они слишком юны, чтобы высказаться самим, — ответила Магда, — но, достигнув достаточно зрелого возраста, я уверена, они безоговорочно присоединились бы к нашему решению. Лучше кончить жизнь в борьбе, чем стать предателями. Вот ты, — Магда спросила Хелене, — ведь ты летишь, чтобы драться до конца? И я тоже пойду до конца…
Немного смущаясь, в комнату вошла Ева Браун. Она попросила Хелене передать по возможности письмо ее сестре Ильзе.
— И поклонитесь от меня моей любимой Баварии, — не выдержав, тоже заплакала, прильнув лицом к груди Райч.
Оставшись наедине с сестрой, Хелене с отчаянием обняла Эльзу. Затем нагнулась, поцеловала ее в лоб. Та все еще спала глубоким сном. Затем позвала Магду и передала ей-ампулу с ядом.
— Прошу тебя, — стараясь говорить, как можно спокойнее, попросила ее, — когда уже не будет ни единого шанса…
Магда все поняла.
— Я обещаю, — ответила она, —» я позабочусь о ней. Сделаю все, чтобы она спаслась. А если не получится…
— Спасибо. Прощай…
— Прощай…
Темная ночь освещалась сполохами пожарищ. На бронетранспортере генерала фон Грайма и его летчиков доставили к Бранденбургским воротам, где стояли замаскированные самолеты. Под градом пуль и снарядов истребители поднялись в воздух. Русские прожекторы нащупали машины, и взрывы зенитных снарядов обрушились на них. Но истребителям удалось выскользнуть из зоны обстрела. Внизу в море огня пылал Берлин. Самолеты взяли курс на север.
Хелене не оставляли мысли о сестре. Последней, кого она встретила перед отлетом в бункере, была фрау Ким. Она только что сделала инъекцию Гретель Браун и пришла попрощаться с Хелене. Расставаясь, она. так же как и Магда, обещала позаботиться об Эльзе. Но что они смогут сделать, с отчаянием думала Хелене. Что?
Вспомнив сорок четвертый год, да и сорок второй — все годы, что пронеслись в вихре войны незаметно, — Ким и Хелене прощались сердечно. Свидятся ли они когда-нибудь вновь?