— Вот так больница, — присвистнул кто-то из солдат, — не то, что у нас в деревне. Здесь танцы устраивать можно.
— А то, — согласился Барсуков, — я как глянул — обомлел. Как в клубе.
— Что с раненым делать, товарищ капитан? — молодой санинструктор, недоучившийся студент-медик из Москвы подбежал к офицерам. — Заносить его?
— Погоди пока, — охладил его пыл капитан. — Дай осмотреться.
Капитан прошелся по залу. Его шаги гулко отдавались под сводами потолка. Повернувшись, взглянул на лестницу, ведущую на этажи, и чуть не поскользнулся от удивления. По мраморной лестнице, украшенной скульптурами, спускалась женщина в белом халате с высокой прической из темных волос.
— Барсуков, кто это? — резко спросил капитан разведчика.
— Не знаю, товарищ капитан, — растерянно ответил тот, — никого не было.
— А вы наверх поднимались?
— Нет.
— Олухи!
Не дойдя до конца лестницы, женщина остановилась на ступенях и, видимо, ждала, пока к ней подойдут. Капитан знаком подозвал санинструктора.
— Ты у нас грамотный, по-ихнему хорошо разумеешь, — приказал он, — пойди, узнай, кто такая.
— Есть, — ответил санинструктор не очень уверенно.
— Нет, вместе пошли, — передумал Козлов.
Одернув по привычке комбинезон под ремнем, капитан направился к фрау. Санинструктор следовал за ним. Женщина встретила их бесстрастным, спокойным взглядом больших зеленоватых глаз. Она стояла, не шелохнувшись, держа руки в карманах халата. Подойдя, капитан заметил, что она довольно молода и, несмотря на усталость, очень хороша собой. Его поразил резкий контраст между изумрудным цветом ее глаз, блестевших на бледном, с изысканно-тонкими чертами лице и темно-каштановой копной волос. При блеклом освещении — сумерки сгущались и дневной свет едва проникал в разбитые окна, — ее волосы, казалось, отливали багровым огнем. Забыв о субординации, капитан, толкнул санинструктора в бок.
— Видал? А говорили, все немки — толстые и белобрысые. А эта — вон какая…
Санинструктор смутился, не зная, что ответить. Он никак не ожидал от «товарища капитана» такого фамильярного обращения.
— Да, — нарочито строго кашлянул капитан и поправил шлем, — спроси-ка у нее, кто такая и что здесь делает.
Санинструктор послушно перевел его вопрос фрау. Женщина внимательно выслушала его и, обратившись к капитану, объяснила:
— Вы находитесь в психиатрической клинике «Шарите», герр офицер. Это одна из известнейших клиник такого рода в Европе.
Санинструктор перевел капитану ее слова.
— Чего-чего? — переспросил капитан, не отрывая глаз от фрау. — Какая клиника?
— Психиатрическая, товарищ капитан, — повторил санинструктор.
— Психи здесь, значит?
— Точно.
— В настоящее время в помещении клиники находятся тяжело больные люди, — продолжала немка строго. Она, казалось, не замечала, какое впечатление произвела на русского офицера. — Согласно всем международным правилам, они не являются участниками политических разногласий, не могут быть взяты в плен, интернированы и прочее. А также не подлежат эвакуации и передвижению. Это отделение располагается на втором этаже клиники. Я — старшая медсестра этого отделения и осталась здесь, чтобы…
— Товарищ капитан, — к командиру подбежал офицер-пехотинец. Он был очень взволнован. — Только что передали из штаба полка. Им звонили из дивизии: приказано немедленно освободить здание клиники. Она взята под охрану службой Красного Креста. Его эмиссары вот-вот прибудут.
— Вот те раз… — развел руками капитан. — А нам что делать?
— Приказано охранять здание снаружи, пока эти иностранцы не приедут.
— Черт, — выругался капитан, — а жаль-то как… — он с сожалением взглянул на немку. — Я думал, поговорим… Ладно, уходим. Давай, лейтенант, командуй.
Маренн не понимала по-русски, но по лицу младшего офицера она догадалась, что произошло что-то важное. И это важное без сомнения касается ее. Увидев, что русские покидают здание клиники, она спросила санинструктора, который тоже уже собрался уходить:
— Почему герр офицер уводит своих людей? Что случилось?
— Красный Крест сейчас приедет, фрау, — сообщил ей молодой человек и побежал за капитаном.
Маренн почувствовала, что от радости сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. Они уходят! Они не будут обыскивать помещение! Значит, союзники все же услышали ее. И Шелленберг, несмотря на всю трагичность момента, не забыл замолвить словечко Бернадотту, который занимал пост заместителя президента Шведского Красного Креста.