«Все, что нужно, — это идти той же дорогой, какой мы приехали сюда», — сказал себе юноша. Но как ни здорово он ориентировался в лесах и холмах, город всегда сбивал его с толку. Одна узкая извилистая улица в точности походила на другую, и скоро он так запутался, что не мог уже даже найти дорогу обратно к берегу озера. Проклиная города и их строителей, он решил, что нужно спросить кого-нибудь, как пройти на рынок.
На его несчастье, народу на улицах почти не было. Рыбаки давно отправились на озеро, их жены еще не вернулись с рынка, где торговали вчерашним уловом, другие горожане сидели по домам за закрытыми ставнями. Алек видел раньше стайки детей, но теперь и их не было видно, и скоро он обнаружил, что оказался в тупике между глухими стенами складов. Ничего не оставалось, как идти обратно.
Повернув за угол, Алек увидел таверну и решил попробовать узнать дорогу там. Он как раз подошел к двери, когда она распахнулась и на улицу вывалилась ватага нетвердо держащихся на ногах пленимарских солдат Пятеро здоровенных вояк, пошатываясь, орали пьяные песни. Алек не успел нырнуть за угол и оказался окружен со всех сторон.
Вежливо поклонившись, Алек попытался прошмыгнуть к таверне, но один из солдат ухватил его за плащ и грубо дернул. Это был круглолицый детина со шрамом, рассекавшим нижнюю губу. Тыча Алеку пальцем в грудь, он прорычал что-то, похожее на вызов.
— Безмозгла пьянчуга! — рявкнул другой, высокий бородач. Он оттолкнул солдата со шрамом и крепко обнял Алека за плечи. Он тоже говорил с акцентом, но понять его было можно. — Брат-солдат сказать, ты хорош для отряд. Почему бы ты не пойти с нами?
— Не думаю, что из меня получится солдат. — ответил Алек. Руки пленимарцев потянулись к кинжалам. — Я хочу сказать, мне еще мало лет, да и ростом я не вышел — не то что вы!
Одноглазый солдат потрогал рукав туники Алека:
— Добрый сукно! Ты думать, ты слишком хорош стать брат-солдат?
— Нет! — воскликнул Алек, переводя взгляд с одного лица на другое. — Я очень даже уважаю братьев-солдат! Храбрецы! Позвольте мне угостить вас выпивкой!
Неожиданно одноглазый и круглолицый схватили его за руки, а бородатый сорвал с пояса Алека кошель и вытряхнул содержимое на ладонь.
— Факт, угощать выпивка! — Ухмыляясь, он стал рассматривать монеты. Вдруг его лицо свирепо перекосилось, и он сунул что-то под нос Алеку.
Это оказалась скаланская монета; накануне вечером Алек вынул ее из сапога и забыл потом спрятать обратно.
— Где взял, мальчишка? — прорычал бородатый. — Ты не похожий на проклятый скаланец! Как ты иметь монета скаланский сука-царица?
Прежде чем Алек успел ответить, солдат нанес ему удар в живот и прошипел:
— Проклятый шпион, да?
«О Создатель, неужели снова!» — пронеслось в голове у Алека.
Хватая ртом воздух, юноша согнулся пополам; пинки солдат опрокинули его в полузамерзшую грязь улицы. Алек поднялся на колени, моля богов, чтобы плащ скрыл движение его руки — он потянулся за кинжалом в голенище.
— Эй, Тилдус! С утра пораньше мучаешь ребятишек? Алеку не было видно говорившего, но в низком голосе слышался родной северный выговор. Солдаты прервали свое мерзкое развлечение, и бородатый обернулся.
— Микам Кавиш! Привет! Не мучать вовсе, просто допрашивать шпиона.
— Какой же это шпион, дурак ты набитый! Это же мой племянник! Ну-ка отпусти его, или мы с тобой больше не друзья!
Алек ошеломленно оглянулся, чтобы хоть увидеть этого Микама Кавиша. Тут он начал догадываться, в чем дело.
Это был тот самый человек в капюшоне, с которым Серегил разговаривал прошлым вечером в таверне. Теперь капюшон был откинут, и Алек разглядел веснушчатое лицо под гривой рыжих волос. Густые рыжие брови нависали над бледно-голубыми глазами, а губы обрамляла пышная рыжая борода. Воин стоял, небрежно сунув правую руку за пояс — рядом с рукоятью тяжелого меча. Тот факт, что противников пятеро, казалось, его нисколько не волновал.
— Ты простить, — говорил Тилдус. — Мы много пить. Увидеть монета сука-царица и разъяриться, понято?
— С каких это пор из-за одной-единственной монеты из человека делают шпиона? — Тон Микама Кавиша был шутливым, но рука оставалась на рукояти меча. — Мальчишка недавно поступил в подмастерья к барду. Они не сидят на месте, а в странствиях каких только денег тебе не платят! Здесь у нас серебро всегда серебро, и никому не интересно, чье лицо на монете.
— Ошибка, э? — Тилдус выдавил из себя улыбку и сделал знак остальным, чтобы те поставили Алека на ноги. — Не сильно больно, а, парень? Вы певцы, мы, может, прийти слушать. Платить добрый пленимарский серебро! Пошли, братья, мы стать трезвый и не попасть больше в неприятность. — Он повел своих хмурых солдат прочь.
— Спасибо, — сказал Микаму Алек, собирая с земли рассыпанные монеты. Присмотревшись к воину получше, он с удивлением обнаружил у того седину на висках. — Значит, ты мой дядюшка Микам?
Верзила ухмыльнулся:
— Это мне просто первое пришло в голову. И счастье, что я оказался здесь как раз в нужный момент. Этот Тилдус редкостный сукин сын, а уж когда напьется… А как ты оказался здесь, да еще в одиночку?
— Я шел на рынок и заблудился.
— Дойди до угла, поверни налево и никуда больше не сворачивай. — По-приятельски подмигнув Алеку, он добавил: — Думаю, ты найдешь Арена во второй лавке справа. — Микам двинулся по улице в другую сторону.
— Еще раз спасибо! — крикнул Алек вслед Микаму. Высокий воин поднял руку в небрежном приветствии и исчез за углом.
Серегил, когда Алек нашел его, отчаянно торговался, выбирая себе туники. Заметив, какой грязный и взъерошенный его подмастерье, он быстро закончил разговор и вышел из лавки.
— Что с тобой случилось?
Алек в нескольких словах рассказал о происшествии. Серегил поднял бровь, услышав о вмешательстве Микама, но не стал его обсуждать.
— Сегодня тут жизнь бьет ключом, — сообщил он Алеку. — Похоже, мы успели как раз вовремя. Пленимарцы завтра покидают город, и мэр вечером устраивает празднество в их честь. Он только не знает, как их развлекать. Вот я и собираюсь приложить усилия, чтобы он меня заметил.
— И как ты это сделаешь? Станешь петь перед его дверью?
— Ну, это было бы слишком очевидно. Но на площади как раз напротив его дома есть очень симпатичный фонтан. Подходящее место, как ты думаешь?
Серегил быстро завершил свои переговоры с портным, и они с Алеком двинулись через мост к лавкам оружейников. Стук молотков по металлу здесь был таким громким, что Алек едва не оглох, но когда они поравнялись с лавкой мастера, делающего луки, юноша остановился, глядя на оружие загоревшимися глазами.
— Я мало в этом смыслю, но слышал, что Корда — лучший мастер, — сказал Серегил.
Алек пожал плечами, не сводя глаз с выставленных на продажу луков.
— Луки Корды нарядные, но они не бьют так далеко, как луки Рэдли. Только и те, и другие мне не по карману. Давай заглянем к Толману. Я чувствую себя неуютно, когда приходится путешествовать без лука.
— Обязательно, только сначала мы поговорим с Маклином насчет клинка.
Они вошли в лавку оружейника. В мастерской в задней части дома сталь пела под молотками так громко, что Алек с трудом удержался, чтобы не зажать уши. Серегил же, не обращая внимания на шум, увлеченно принялся рассматривать сверкающие мечи, рапиры и ножи, развешанные по стенам. Большинство клинков были работами хозяина, но на одной стене оказалось старинное оружие — оставленное в лавке в обмен на новое. Серегил рассматривал его с особым интересом, объясняя Алеку, какие клинки самые ценные, обращая его внимание на детали заморской отделки, показывая отличия от современного оружия. Алек с трудом мог расслышать его слова.
К его большому облегчению, грохот внезапно стал тише, и в лавку вышел толстяк в покрытом пятнами кожаном фартуке. Увидев Серегила, он прокричал приветствие:
— Рад тебя видеть, мастер Виндовер! Чем могу тебе служить?
— Я тоже рад встрече, мастер Маклин, — завопил в ответ Серегил. — Мне нужен хороший клинок для моего молодого друга.
— Для меня? — изумился Алек. — Но ведь я же говорил тебе…