Саймон глубоко вздохнул.
– Объясни, ради чего ты так стараешься. Зачем защищаешь Наследников, почему хочешь свергнуть Верховный Совет – я хочу знать всё.
Он спрашивал не в первый раз, но только теперь Цян искренне задумался над ответом. Он поджал губы, а потом медленно, с заметной болью потянулся к небольшому блокноту в кожаном переплёте, потёртом, но всё равно новее остальных книг. На несколько столетий новее.
Он размотал длинный шнур, обвивавший блокнот, а потом открыл его с неожиданным трепетом. Страницы оказались пустыми, но внутри лежала небольшая фотография, которую Цян подобрал и осторожно протянул Саймону.
– Вот она, моя причина.
На фотографии совсем ещё молодой Цян – может, немного за тридцать – обнимал за плечи мальчика лет одиннадцати и смеялся.
– Это мой сын, Цзюнь. Его уже нет на свете, – добавил он, словно всё ещё не привык, что тот существует только в воспоминаниях. – У каждого поколения есть свой Наследник, и перед Бэком им стал Цзюнь.
Саймон изумлённо поднял на него глаза.
– Твой сын был Наследником? – спросил он, уже представляя, какой трагедией всё обернётся.
Цян кивнул, глядя в пустоту.
– Я не рассказывал ему о своей тайне. Я никому не рассказывал – так и выжил, потому что Верховный Совет обо мне не узнал. Мне потребовалось много лет, чтобы понять, почему я отличаюсь от остальных, но я с первого превращения понял, что не такой, как другие, и за эту тайну я был готов отдать жизнь. А получилось так, что отдал жизнь Цзюня. Когда он сказал, что умеет превращаться в разных животных, было уже слишком поздно – он успел похвастаться перед друзьями, и поползли слухи. Они дошли и до Совета.
Внутри всё перевернулось.
– Так его…
– Да, – просто ответил Цян. – Однажды он вышел в школу и не вернулся. Я не сомневаюсь, что его безжалостно убили, но поскольку они не могли признаться в своих преступлениях, я так и не узнал, где он похоронен. И похоронен ли вообще.
Мгновение Саймон не слышал ничего, кроме стука собственного сердца.
– Мне очень жаль, – сказал он, пусть и понимал, что это не поможет.
Цян покачал головой.
– Я сам виноват. Был, есть и буду. В то время я только начал осознавать, откуда взялись мои способности, и мне даже в голову не приходило, что они могли перейти к моему сыну или что Верховный Совет… за ним придёт. Я представить не мог. Если бы я только сообразил раньше, – добавил он с такой ненавистью к себе, что Саймон чуть отодвинулся. – Если бы поинтересовался, если бы доверил ему свою тайну… Если бы я только знал… если бы он знал…
Он замолчал, и Саймон осторожно вернул ему фотографию. Цян забрал её, и хотя наверняка видел уже столько раз, что мог воспроизвести в мельчайших деталях, но снова уставился на неё, скользя пальцем по лицу сына.
– Но зачем становиться Хранителем, если Верховный Совет… убивает Наследников? – нерешительно спросил Саймон. Он не хотел обвинять Цяна, но тот не стал оправдываться, просто вложил фотографию между страниц блокнота и аккуратно закрыл его.
– Когда я понял, что и зачем сотворил Совет, я поклялся, что пока жив, ни одного Наследника больше не постигнет такая участь. А единственным способом защитить следующее поколение – сначала Бэка, а теперь и всех вас – было стать тем, кого я так ненавидел. Было непросто. Нельзя просто взять и стать Хранителем. Но я построил карьеру в Верховном Совете. Знакомился с нужными людьми, говорил то, что от меня хотели услышать, понравился прошлой Хранительнице. Когда она отошла от дел, я остался единственным кандидатом.
– Они так и не узнали, что твой сын?.. – Саймон запнулся, но Цян понял.
– Нет. Может, так и не удосужились узнать его имя, или попросту не связали. Да и я постарался создать себе прошлое, которое понравилось бы Хранителям, – признал он. – Если постараться, легко стать кем-то другим. Но я не забыл Цзюня и не забыл свою цель.
– Защитить Наследников, – сказал Саймон, и Цян кивнул. На этот раз Саймон ему поверил.
– Я старался, как мог, а теперь учу их постоять за себя. Никогда бы не подумал, что после уничтожения Хищника наша численность возрастёт, но так уж случилось, и теперь война с Верховным Советом – единственное, что отделяет нас от смерти. Думаю, ты сам понимаешь – пока Совет во главе, спокойной жизни можно не ждать.
Саймон не знал, что на это ответить. После всего увиденного кровопролития он не мог ввязаться в очередной бой – в очередную войну, – не попытавшись отыскать другой путь. Но Совет был уже близко, а Вадим не остановится ни перед чем, пока живы Наследники, и Саймон понимал, что никакого «другого пути» не существует. Иногда казалось, что к этому моменту он шёл всю жизнь, и он был неизбежен, как восход солнца.