Б. К. Седов
Месть в законе
(Частушка)
ПРОЛОГ
Живому человеку уши рвать - нехорошо. Неэстетично как-то.
А что делать, если надо! Помните, еще со времен красного от пролетарского гнева советского флага нам вдалбливали: есть такое слово - «надо». То-то же. Это вам не хухры-мухры, а самая что ни на есть осознанная необходимость, продиктованная суровыми реалиями насмехающейся над вами действительности.
Другой вопрос, что не каждый вовремя остановится, оторвав ухо ближнему. Потом захочется нос набок свернуть или челюсть подправить. Так всегда бывает - лиха беда начало. Эх, размахнись, рука! Ух, раззудись, плечо!
Началось все, как всегда, - породистые особи мужского пола, на первый взгляд, ярко выраженные самцы, не обремененные интеллигентскими ужимками, в кабаке бабу не поделили. Дело обычное, когда гормоны из еще не оторванных ушей длинными тягучими макаронинами лезут и пищат впридачу. А стервь эта - слабый пол, она же и лучшая половина человечества! - все свои слабости и лучшие половины напоказ выставила. Нашла место, где показы с дефиле устраивать! Грамотно так прикинулась младшей голоногой дочерью Зайцева с Юдашкиным и пошла между столиками, и пошла!
Мужчинки, может, просто пожрать сюда приперлись. Да какая ж тут жрачка, когда при первом же взгляде на все эти сиськи-попки интерес к еде пропадает и сразу же хочется зажить активной половой жизнью!
- Присядешь? - Таганка посмотрел на девушку голодными глазами.
- Благодарю, - томно ответила она и с изяществом вышедшей на охоту черной пантеры опустилась на стул за его столиком.
- Водки? - спросил Андрей. Он, как истинный джентльмен, предлагал дамам только изысканные напитки.
- Ну что вы, как можно! - девица умело разыграла смущение, и Андрей Таганцев, которого все звали просто Таганкой, внутренне напрягся. Если приличная девушка (а в кабаке, прославившемся бандитскими разборками, после часу ночи девушки бывают исключительно приличные) отказывается от спиртного, значит, она претендует на нечто большее. И он не обманулся.
- Малыш! - позвала она официанта.
Двухметровый «малыш» весом никак не менее ста двадцати килограммов и шириной плеч с джип «Хаммер» сию секунду оказался рядом.
- Добрый вечер! Чего изволите?
- Кальвадос изволю. И поживее!
Прикрикнула на всякий случай. А то эти ресторанные малыши иногда бывают такими нерасторопными.
Официант тяжелым фронтовым бомбардировщиком улетел выполнять заказ. Вернулся стремительно, минут через сорок. Все это время Таганка вяло ковырял вилкой непрожаренный бифштекс, время от времени прихлебывал из рюмки водчонку и оценивающе разглядывал барышню, любезно согласившуюся скоротать с ним сегодняшнюю ночь.
- За знакомство! - провозгласила она тост, поднимая мелкую посудину с желтоватой жидкостью.
- А мы знакомились? - спросил Андрей.
- Клеопатра! - по-простому представилась девушка.
- Та самая?! - удивился Таганцев.
Надо же, как хорошо сохранилась.
- Лучше! - многозначительно произнесла она.
- Андрей, - назвался Таганцев.
Поднесли рюмки к губам, но выпить не успели. Мужественно шатаясь, к их столику подвалил «бычок», решивший оставить на время братву, рассевшуюся в сторонке и «гудящую» здесь давно и по-взрослому. Ухо братка украшала массивная золотая серьга. Песенку про «идет бычок, качается, вздыхает на ходу» слыхали? Та же фигня, вид сбоку.
- Девушка, - посмотрел он на томимую жаждой Клеопатру. - Разрешите вас разок оттанцевать!
Хороший мальчик. Воспитанный. К даме на «вы» обращается. Вот только не вовремя. И Таганка нахамил:
- Не могли бы вы оставить нас наедине? Девушка не танцует.
Ну разве можно так отвечать чисто конкретному, типа, пацану, в натуре?
- Ты че трекнул, гамадрил недоделанный?! - справедливо возмутился браток. - Жри ва-а-аще свою резину, - он тыкнул пальцем с золотой «гайкой» в бифштекс. - И сиди, где воткнули! Давай, поднимайся, бикса, блин! - Схватил девицу под локоть и потянул на себя.
Таганка не связывался бы с юношей, помня о том, что дети - наше будущее, а будущее собственными руками нехорошо разрушать. Но Клеопатра нуждалась в его помощи. Хрупкое и нежное создание, она тщетно пыталась вырваться из грубых клешней бандюгана, как несчастная муха, залетевшая в коварную паутину, дергала тощими лапками, безнадежно желая освободиться.
- Мудак! Скотина рваная! Ишак беременный, отпусти! Убрал, паскуда, грабки! Щас локши у меня протянешь, козлодой дефективный!
В некой филологической осведомленности ей было не отказать.
- А ты чего сидишь на жопе, как приклеенный?! - с надеждой на спасение она обратила свой кроткий взгляд на Андрея. - Удолбище, тоже мне! Дербани этого козла по рогам! Не видишь, вахладуй семипятачный, он мне больно делает?!
- Эй, брателло, отпусти ее, - предложил Таганка.
- Пошел на хер, лошара гребаный! - убедительно посоветовал «бычок».
Убедительно в том смысле, что убедил Таганцева в необходимости принятия более радикальных мер.
Поднявшись с места, Андрей, не тратя больше слов на увещевания, чуть развернулся и, во время этого самого разворота, не забыл слегка махнуть ногой. Для начала. Вот угораздило! Подошва туфли хлестко припечатала братка по челюсти. А в туфле, само собой, была нога. А нога эта точно знала, что делает.