Прошло два года напряжённой учёбы в университете, прежде чем она начала обращать внимание на представителей противоположного пола, и появилось желание нравиться. Её подружки стали влюбляться ещё лет в четырнадцать-пятнадцать, а к Жене чувственность пришла с большим опозданием. Прежде она не понимала одноклассниц и немного осуждала их странное, как ей тогда казалось, поведение.
Теперь она смотрела на воздыхателей томными глазами, пытаясь понять, с кем из них ей хочется построить отношения. Каждый из них чем-то нравился, но недостатков она в них замечала больше. Всё, что происходило с ней сейчас, было забавным и волнительным. Она подолгу рассматривала себя в зеркале, восхищалась собой.
Удивлялась, как раньше не замечала, какая у неё длинная и красивая шея, выразительные, лучезарные, голубые глаза в обрамлении чёрных ресниц. Шикарные чёрные волосы стали её самой большой гордостью. Такой статной и красивой фигуры и стройных ног она вообще ни у кого не видела. Форма лица, носа, губ, аккуратных ушек, цвет лица радовали её. Она любила в себе всё! Евгения ходила уверенной походкой и несла себя гордо.
На неё и раньше заглядывались студенты, но сейчас творилось что-то невероятное. Даже молодой заведующий кафедрой во время лекции иногда переставал говорить и, не скрывая восхищения, подолгу рассматривал её. В аудитории, в такие моменты, поднимался смешливый шепоток студентов, Женя же опускала глаза, а её лицо заливалось краской.
Иногда он просил Евгению помочь ему отнести муляжи или наглядные пособия на кафедру, когда других преподавателей на ней уже не было. В такие минуты его чёрные масляные глазки смотрел на неё похотливо. Евгения понимала, что нравится ему, и ждала от него решительных слов и действий, сама не зная зачем.
А он нёс какую-то чепуху, касающуюся его предмета преподавания. Её это раздражало. Когда же он, наконец, проявил решительность, заговорил о своих чувствах к ней и попытался её обнять, Женя предусмотрительно упёрлась руками в его грудь. Не оттолкнула от себя, но и не подпустила близко.
Несговорчивое поведение девушки вывело Павла Фёдоровича из себя. К такому отношению студенток к нему он не привык и даже намеревался её наказать своими «преподавательскими методами». Но однажды завкафедрой увидел Женю, идущей под ручку с однокурсником.
— Мезенцева! — не сдержался он, — зайдите ко мне в кабинет.
Евгения не стала перечить и потопала следом за ним. Когда дверь за ними закрылась, Павел Фёдорович уставился на девушку колким взглядом и, неожиданно для самого себя, жёстко выдал:
— Я делаю вам предложение! Выходите за меня замуж!
Евгения не ожидала этих слов в таком тоне. Они прозвучали, словно приговор. Резко повернувшись, она выбежала из кабинета. В течение следующих двух недель он не уделял ей никакого внимания. Женя, как ни странно, переживала. Не верила в серьёзность его намерений. Ругала себя за трусость. Старалась не показываться ему на глаза. На занятиях записывала его лекцию на слух, не поднимая глаз.
Однажды, вернувшись домой, она обнаружила его, сидящим за столом со своей матерью и бабушкой. Они пили чай и о чём-то говорили. Посредине стола находилась ваза с цветами. Рядом стоял торт и коробка с конфетами, принесённые им. Увидев в дверном проёме девушку, он встал со стула, подошёл к ней, взял в свои руки её ладонь и виновато произнёс:
— Прости, что не предупредил о своём визите. Я пришёл просить твоей руки у мамы. Понял, что ты меня боишься и поэтому не хочешь оставаться со мной наедине.
Женя побледнела. Она не знала, как себя вести в такой ситуации. Павел Фёдорович подвёл её к столу и усадил на свободный стул.
— Твоя мама дала добро на наш брак, — продолжил он. — Осталось только подать заявление в ЗАГС. Мы сделаем это завтра.
Евгения сидела, словно околдованная. Она слышала, как незваный гость что-то говорил, но смысла не понимала. Слова его не проникали в её сознание, не усваивались мозгом.
— Доченька, что с тобой? — встревожилась мать. — Ты хочешь выйти замуж за Павла Фёдоровича или нет? Может я поторопилась дать согласие на ваш брак?