Они выходят под взглядами всех собравшихся в трапезной. Муир сверлит ее глазами, пылающими от ненависти. В Глазах остальных — неприкрытое веселье. Они знают горячий нрав Сони и подозревают, что в ближайшие дни бедолаге книжнику придется очень туго. Пусть их первая схватка и окончилась вничью, но рыжеволосая красотка на этом не успокоится.
— А кто этот, пожилой? — неслышно спрашивает она у Тарквина на выходе из трапезной. — Ты вроде с ним знаком, мне показалось? Ты ведь ему махал рукой, когда они сели к нам за стол…
— Да не такой уж он и старый, — смеется немедиец. — Зря ты его так.
— А пусть не вмешивается, — зло щерится Соня. — Я бы сама разобралась с этим дерзким щенком. И нечего мне указывать, где распускать язык, а где нет!
— Ну, пожалуй, из всех нас, если кто и имеет право указывать другим, то только он. Тхеван был здесь наставником оружейного боя, еще когда мы с Севером пришли в Логово зелеными новичками. По-моему, он вообще здесь с самого первого дня,
— Ого, — это заставляет Соню переоценить расстановку сил. — Но как он оказался в одной компании вместе с этим червяком Муиром?
Тарквин пожимает плечами.
— Спросишь у него самого. Не сомневаюсь, что нам еще доведется повстречаться с ним перед поездкой.
— А ты уже знаешь, куда направят тебя?
— Нет, и никто не знает. Самое смешное, что, похоже, не знает и сама Разара.
— Как так? А кто же тогда решает? Халима?
— И не она тоже. Они не сумели подобрать лучшей кандидатуры для каждого из орденов, поскольку там слишком много неучтенных факторов. Скорее всего, все должно будет решиться с помощью рунного Оракула.
Пораженная, Соня невольно сбивается с шага. С рунным Оракулом в Логове ей приходилось встречаться до этого лишь дважды, да и то, когда дело, по счастью, не касалось ее самой.
Именно Оракул выносил приговор двоим провинившимся, которые нарушили законы Логова столь серьезно, что им грозила смертная казнь В одном случае Оракул подтвердил приговор, в другом — заменил его отъездом на север, к Лухи. Что сталось с осужденным там, не ведает никто. Но в любом случае, при одной лишь мысли о рунном Оракуле у Сони бежал по спине холодок.
— И когда же они собираются это сделать?
— Вероятно, как только будут готовы гадальные кости. Сегодня в полночь или завтра. Время, по предвестьям, самое подходящее.
В этом у Сони нет сомнений. Для гадателей время подходящее всегда, в особенности, когда они несут дурные вести…
Глава третья
Остаток этого дня и весь следующий Соня занята совсем другими делами, как нельзя более далекими от политики, в чем и черпает немалое для себя удовольствие. Она входит в царство, где безраздельно правит Олдар, старший конюший Логова. Между ней и этим седым гирканцем с лицом, иссеченным тысячью ветров, нет особой душевной привязанности, и все же пусть и неохотно, но каждый из них отдает дань уважения другому, ценя чужие способности и талант.
Олдар угрюм и неразговорчив: похоже, со своими лошадками дело ему иметь куда приятнее, чем с большинством двуногих, и он даже не пытается этого скрывать. Каждый раз, когда кто-то из обитателей Логова приходит к нему выбирать себе скакуна для очередной поездки, он смотрит на него как на личного врага, по тысяче раз предупреждая, как следует ухаживать за конем, на какие его личные склонности и особенности обратить особое внимание… И бесится, как степная лисица, если указания его не выполняются. Так что Соня, которая регулярно теряет лошадей в ходе своих вылазок, отнюдь не числится у него среди любимчиков.
Вот и сейчас он встречает ее хмурым взглядом исподлобья, не переставая стремительно ловкими пальцами перебирать упряжь. Он не полагается на глаза, когда ищет мельчайшие пороки и трещинки в коже, утверждая, что пальцы его видят вглубь, там, где обычным зрением не разглядеть ровным счетом ничего. До сих пор, кстати, чутье никогда его не подводило.
— Явилась? — хмуро бурчит он вместо приветствия.
Соня широко улыбается ему, делай вид, будто не замечает грубости.
— Доброго утра и тебе, Олдар. Всегда радостно, когда тебя встречают так пo-дружески.
— Ты мне зубы-то не заговаривай, — Олдар неумолим. Он явно не может простить Соне загнанную каурую кобылку. — В следующий раз вообще на порог тебя не пущу, девчонка пустоголовая. И когда только научишься с лошадьми обращаться!
Олдар, ну прости, в последний раз, честное слово, — у Сони сегодня не то настроение, чтобы собачиться еще и с гирканцем. Она по-прежнему не может отойти от словесной порки, которую устроил ей в трапезной тот незнакомец.