«Твою мать, – дергался самоед. – Не хватало печалей, так еще это. Везти больного Косту несколько часов под дождем... Доедет ли? Не загнется ли совсем?»
Но дождь не спешил начинаться, и к тому времени, когда они выехали на берег речушки, где верстах в трех вверх по течению самоед оставил Костоправа, с неба еще не упало ни единой капли.
– Куды дале? – Впервые с момента, когда объяснил, как зовут лошадь, спасовец открыл рот не только затем, чтобы бубнить присловия.
– Вверх, – коротко проинформировал Комяк и, подогнав кобылу, поскакал легким галопом по длинному и узкому песчаному пляжу вдоль правого берега.
Была тревога, конечно, все время – не отпускала ни на секунду – о том, как там, без него бесчувственный Костоправ. Но сейчас она достигла своего апогея. Еще пятнадцать минут – всего какие-то пятнадцать минут! Казалось бы, ничто по сравнению с тем временем, что он потратил на поход к скрытникам. Но эти минуты показались самоеду самыми тяжелыми, самыми волнительными за последние сутки. Так порой солдат, возвращаясь с войны, на которой пробыл несколько лет, последний километр перед родной деревней бежит изо всех сил, чтобы скорее убедиться в том, что дома все хорошо. Что не сгорела изба и что семью не перебили враги.
Даже не думая о каких-либо предосторожностях, о том, что можно напороться на мусорскую засаду, Комяк подскакал к их маленькому лагерю, соскочил с лошади и, бросив поводья, кинулся к яме, в которой оставил Косту.
Никого. Только сдвинутые в сторону палатка и лапник. И вывернутый наизнанку пустой спальный мешок. И жестяная банка из-под ананасового сока, в которой он оставлял Косте воду. И флакон репеллента без крышечки.
Комяк сел на краю ямы и тупо уставился на развал, который творился внутри нее, силясь предположить, что же могло произойти там. Неужели до Костоправа все же добрались менты? Или он нашел в себе силы на то, чтобы перепрятаться в парму. Или все же медведь?
– Костопра-а-ав!!! – что было сил прокричал самоед.
«...а-а-ав», – ответило эхо.
– Коста-а-а!!!
Трофим, не вылезая из седла, перегнулся к самой земле и медленно проехал к кромке воды.
– Эвон здеся он полз. Пил из реки, – сообщил он и, не отрывая взгляда от песка, направил коня к опушке тайги.
Комяк вскочил на ноги, побежал к кустам, куда направлялся Трофим, и, опередив спасовца буквально на пару шагов, нырнул под густые ветки и облегченно выдохнул: «Ф-у-у...», обнаружив там скрюченное безжизненное тело в камуфляжной куртке и съехавших почти до колен штанах. И сразу услышав частое тяжелое дыхание, перемежавшееся с хрипами и клокочущим бульканьем в глотке.
Жив! Хотя и в полной отключке. Воздух втягивает в себя с неимоверным трудом. Но главное – еще пока жив. И, даст Господь, продержится еще часов шесть, пока его будут везти в спасовский сикт. А там уже все будет проще. Там местные старухи-знахарки вытянут его хоть с того света.
Комяк выволок Косту из-под кустов на открытое место, поправил на нем одежду. Трофим тем временем спешился, присел на корточки рядом и тыльной стороной ладони дотронулся до щеки Костоправа.
– Жар, – зачем-то констатировал он неоспоримый факт. – Довезти бы назавтра.
– Какое назавтра? – встрепенулся Комяк. – Сейчас назад и поедем.
Трофим пожевал, пошевелил бородой.
– Назавтра, – твердо повторил он. – Утресь отправимся. А нынче лошадям надо дать передых. И до темноты не успеть. Было бы ведро, так и ночью бы через парму проехали. А сейчас, – он многозначительно кивнул на серое небо, – еще собьемся с пути. Привал всяко делать придется. Посередь пармы. Да под дождем, не приведи Господь.
Он был прав, и Комяк не решился настаивать. Он притащил из ямы спальник, и они вместе с Трофимом ловко упаковали в него бесчувственного Костоправа. Потом, пока спасовец расседлывал и стреноживал лошадей, самоед запалил в яме большой костер и перетащил из тайги пожитки, улучив заодно момент, чтобы украдкой выкурить «беломорину». Зажевал, словно школьник, скрывающий от родителей свою дурную привычку, запах курева листьями дикой смородины. Но чуткий нос спасовца тут же учуял табачный дух. Трофим не сказал ни единого слова, но недовольно сморщился и поспешил отойти в сторону от самоеда.
– Эко ружжо у тебя, – искренне удивился, взяв в руки «Тигр», который Комяк опер на сосну, когда возился с Костой. – А это чего за стекляха? – он осторожно потыкал пальцем в телескопический ПСО[6] .
– Прицел.
– Прице-э-эл? – Спасовец недоверчиво хмыкнул и попытался заглянуть в окуляр. – Не видать ничего.
Самоед молча подошел к нему и откинул крышечку с бленды.
– Вот теперь зырь.
Трофим вскинул к плечу карабин, уткнулся глазом в окуляр и расплылся в счастливой улыбке. Лопатообразная борода съехала набок.
– Ишь ты! – Он навел «Тигр» на соседнюю сопку, потом провел стволом вдоль реки. И, естественно, сделал подобающий вывод: – От Антихриста это. От нечистого. Наваждение сатанинское. – Но было заметно, что винтовка ему приглянулась. И не просто приглянулась. Трофим явно сделал над собой усилие, чтобы расстаться с этой «антихристовой игрушкой» и поставить ее на место. А потом тяжко вздохнул, бросив взгляд на свою разбитую вертикалку.
– Знаешь, Трофим, – хитро улыбнулся Комяк. – Вот вернемся в ваш сикт, определим братана, и я покажу тебе, как обращаться с этой красавицей. А коли все будет нормально и Коста поправится, так подарю тебе точно такую же. Верстах в двухстах отсюда есть схрон у меня, там лежит еще один карабин. Он мне не нужен. Вот его я и подарю.
– Не, – с трудом выдавил из себя Трофим. – Ничего мне не надо. Грех это. Грех-то какой... Господи! – Он несколько раз перекрестился. И поспешил оговориться, не отказываться наотрез от заманчивого подарка, который только что ему посулили. – Вот только ежели у братьев позволения испросить. – И не удержался, еще раз любовно погладил «Тигр» по ложу.
Когда костер в яме прогорел, Комяк опять перетащил туда Костоправа. Теперь появилось время подумать и о себе. Самоед перенес на опушку пармы несколько головней, распалил маленький костерок и на рогатине подвесил над ним котелок с водой для чая. Метрах в десяти у такого же маленького костерка точно так же кипятил в котелке воду Трофим. Кого-то другого такая картина, возможно, и удивила бы, но Комяк даже и не подумал предлагать спасовцу присоединиться к себе, отведать мирских, «от антихриста», мясных консервов и даже обычных сухарей из черного хлеба. Зачем вводить в греховное искушение правильного фанатика-старовера?
По той же причине самоед сразу отбросил и мысль о том, чтобы все-таки ехать на ночь глядя через тайгу, а когда наступит кромешная темнота, воспользоваться приборами ночного видения. Вот уж что было бы «от антихриста» наверняка! И неизвестно, какую реакцию это могло бы вызвать у спасовцев. Да... коли хочешь сохранять нормальные отношения с дикарями, то даже и не пытайся подтягивать их до своего уровня, а поскорее приспособься к их понятиям.
– Ты спать будешь ложиться сегодня? – спросил Комяк, дождавшись, когда Трофим дожует половину большого ярушника[7] и дохлебает из деревянной кружки пустой чай.
– Не. За лошадьми пригляд нужен. А ну как ведмедь.
– За Костой присмотришь? – попросил самоед. – А я прилягу. Не спал две ночи уже.
– Ложись с Богом. – Трофим остатками кипятка затушил костерок, спрятал в холщовую сумку маленький закопченный котелок и деревянную кружку. – Пригляжу. А тебя разбужу на зоре. – И не произнося больше ни слова, он достал из-за пазухи кожаную лестовку, опустил на лицо марлевый накомарник и опять начал бормотать под нос молитвы.
Комяк еще нашел в себе силы сходить к яме, в которой лежал Костоправ, послушал сипы и хрипы, которые раздавались у того из груди, сокрушенно покачал головой. Потом обильно обрызгался репеллентом, развернул свой спальный мешок, уже в полусне стянул сапоги и, крепко прижав к себе карабин, туг же забылся во сне. И спал на этот раз без просыпа, крепко, без сновидений, точно зная, что на Трофима, опытнейшего таежника, можно положиться на все сто процентов. Раз сказал, что не заснет, – значит, не заснет. Раз сказал, что приглядит за Костоправом, – можно не сомневаться, что приглядит. И разбудит на первой зорьке, чтобы немедля отправляться в обратный путь. К сикту спасовцев. К бабкам-шептуньям, которым известны десятки способов, сотни трав, тысячи наговоров, которые помогут Косте перебороть недуг. Вернуть растраченные силы и снова отправляться в дальнюю дорогу к Кослану.
6
ПСО – отечественная модель телескопического прицела армейского образца четырехкратного увеличения.