- Далеко отсюда это место? Психиатрическая больница?
- На северной окраине города. Вечером, в это время, я думаю, туда ехать часа два, может, меньше.
- Возможно, ответы на мои вопросы найдутся не здесь, а там. Как насчет небольшой прогулки по окрестностям Чикаго, Карлайл?
- Старина, если мы сунемся в эту психушку, мы, очевидно, столкнемся с полицией, и уж наверняка с частной охраной.
Керни затянулся сигаретой.
- Можешь там посидеть в машине. Поехали отсюда. Или я возьму свою собственную машину. Можешь побыть за шофера, если нет возражений.
- Мне поручено оказывать тебе всяческую помощь и содействие. Что я и собираюсь делать. Но ты, по-моему, стучишься не в ту дверь.
- Пока не получил дверью по голове, это не страшно.
Глава тринадцатая
Дэвид Холден сидел за деревянным столом. Антонио Бернарделли расположился напротив него. Католическая монахиня принесла тарелку с хлебом, а девочка примерно лет двенадцати поставила на стол кувшин и две чашки.
Монахиня улыбнулась. Девочка сделала реверанс. Они обе вышли из комнаты через арочный вход.
- Отец Карлос Монтенегро уже приглашал меня сюда. Простая, но здоровая пища. И даже Ортеги де Васкес или сам Эрнандес не осмелятся напасть на католическую церковь.
Холден не очень-то полагался на уважение Ортеги де Васкеса или Эрнандеса к священному дому Божьему; не верил он и в то, что их может остановить один лишь страх перед общественным мнением. Мясо было вкусное, и хлеб тоже, Холден сделал себе громадный бутерброд; красное вино, слегка отдававшее сушеным виноградом, согревало до самой глубины.
Некоторое время они ели молча, Холден отдавал должное второму бутерброду; между очередным куском и глотком вина он спросил:
- Ну что, может, все же откроешь секрет? Что такой маститый журналист, как ты, делает в этой глуши?
- Ты имеешь в виду, что меня чуть не застрелили люди Эрнандеса? Они решили, что мне чересчур много известно об их контрабандных операциях. И знаешь что? - Антонио откинулся на спинку стула, закурил. - Они недалеки от истины. У меня есть магнитофонные записи, даты встреч, записи разговоров, фотографии. - В глазах у него появилось жесткое выражение, таким Холден его еще не видел. - Они убили моего оператора, Гарри. Сволочи, перерезали ему горло от уха до уха, - сказал Бернарделли, в голосе у него зазвучал металл.
- Жаль, - кивнул Холден, отхлебнул еще вина, пытаясь удержаться где-то посредине между удовольствием и опьянением. Он решил пить медленнее, прежде чем хмель одержит верх. - Итак, они начали охоту за тобой. Почему же ты не сбежал?
- Мне было мало, хотелось еще. Проблема всех журналистов - всегда хочется больше. Это как у алкоголика или азартного игрока - никогда не бывает достаточно. И вот, черт возьми, здесь, в этом забытом Богом месте, я встречаю объявленного вне закона лидера "Патриотов" профессора Дэвида Холдена. Итак, каким ветром занесло вас сюда, доктор? Только рассказывайте подробно и с расстановкой, я должен запомнить весь рассказ на память, иначе мне придется вставать за записной книжкой, а я чересчур устал для этого, - и он рассмеялся.
Холден откусил еще один кусок, от бутерброда почти ничего не осталось.
- Я приехал сюда не совсем по своей воле, Бернарделли. Это долгая история.
- Долгие истории повышают тираж газеты. Давайте вы выскажете мне свою точку зрения на борьбу между "Патриотами" и ФОСА, идет? Дадите мне эксклюзивное интервью.
- Что-то я не вижу здесь репортеров, дружище, - Холден доел бутерброд. У него появилось чувство, будто он ел чересчур быстро; скорее всего, он был недалек от истины.
- Нет, я хочу сказать, что как только я поведаю всему миру, где вы и что делаете, даже в общих чертах, все репортеры Соединенных Штатов бросятся разыскивать вас. Выдать вас Штатам не могут, так ведь? Что, в США стало слишком жарко, и вы решили бороться с ними из заграницы? Я имею ввиду, многие известные патриоты и лидеры так и делали, типа правительства в изгнании, понимаете? Скажем, генерал де Голль во время второй мировой войны, когда Францией управляло контролируемое нацистами правительство Виши. Вы задумали что-нибудь в этом роде?
- Нет. Дело обстояло совсем по-другому.
- Я нахожусь здесь уже три недели. Пропустил все события, связанные с покушением на президента...
- Он все еще жив? - перебил Холден, резко поставив чашку на стол, вино пролилось.
- Ну, если это можно назвать жизнью, тогда жив. Насколько я знаю. Но заправляет всем Роман Маковски. И, по-моему, и дальше будет заправлять. Пока Бернарделли рассказывал, Холден закурил одну из своих трофейных сигарет. - Вам и вашим ребятам придется несладко. У Маковски своя собственная манера ведения дел, и все будет так, как хочет он, либо не будет вообще. Именно так он действовал в Палате представителей все эти годы. Не колеблясь проводил именно те реформы, которые считал нужными.
- Слово "реформы" предполагает, прежде всего, какие-то изменения, вставил Холден.
- Я пропустил величайшую сенсацию века: здание телефонной компании разрушено ракетой, вице-президент убит, президент смертельно ранен. Вот поэтому мне так необходимо раскрутить это дело с наркотиками, иначе редактор сотрет меня в порошок. А теперь вы... Слушайте, этим делом займутся репортеры со всего мира. Но я буду первым.
- Вы хотите правду? Отлично. Нам сообщили, что недостающая батарея противотанковых ракет ФОСА находится на одной из авиабаз. Мы отправились на базу расследовать дело, и попали в ловушку. Меня взяли в плен, часть наших людей погибла; дальше я только помню, как этот русский, Борзой, пытал меня электрошоком, топил в ледяной воде, избивал до полусмерти... - при воспоминании о пытках его охватила дрожь, это было его собственное хождение по всем кругам ада, - ...потом меня накачали наркотиками и я очнулся только здесь, в гостях у Ортеги де Васкеса. Доставил меня сюда Эрнандес. У него до сих пор осталась моя кобура. А я сбежал.
- Да вы, пожалуй, еще круче, чем о вас говорят. Эрнандес серьезный противник. Он работал на одно из пяти Семейств Нью-Йорка. В отряде боевиков. Говорят, именно он несет ответственность за резню в Олбани.
Холден задумался. Наконец он вспомнил.