— Сотрудничаем, — неопределенно ответил прокурор. — Пока вроде сами справляемся. — И эта фраза как бы подвела итог не слишком приятной беседы.
Глава 4
Система геометрически жестких запретов, железной проволоки и решеток, именуемая режимом зоны, несла в себе зыбкость. Никто, ни администрация, ни заключенные не были уверены в своем положении, да и просто в том, что завтра останутся живы. Сегодняшний бригадир, по-местному, бугор, распорядитель десятков жизней и материальных благ вдруг оказывался доходягой в бригаде по сколачиванию ящиков, а удачливый жулик, одетый во все щегольски черное, за строптивость опускался в петушатник. Примеров тому была тьма, и только тот, кто всегда был напряжен и готов к отпору, имел шанс выжить и выдержать.
Но постоянное напряжение расслабляло, и человек, понимающий, что тишина обманчива, все равно поддавался мирному течению дней.
Очередным утром Виктор встал на проверку среди тридцати четырех уголовников из своей бывшей бригады на твердом асфальтовом плацу. Казалось бы, сплошные воры, мошенники, валютчики и налетчики, но если разобраться чуть глубже — среди них найдутся осужденные несправедливо, как сам Виктор, и вовсе случайные люди.
Обычно бригада Виктора шла одной из последних, но сегодня зэки облепили проход между жилой и промышленной зоной, как мухи. Вечно пьяному и злому с похмелья оперу пришла мысль усилить в очередной раз режим.
Виктор брел со скучающим видом, не ожидая подвоха от обычной внутренней проверки, когда взгляд «Режима» упал на него и два рослых прапора потащили его в карцер. Множество лиц, заполнивших темную камеру, поразили его каким-то непонятным внешним сходством и веселым ржанием, каким он был встречен. Ничего веселого в содержании в шизо не было, и факт поголовного веселья был странен и даже как-то походил на массовое сумасшествие.
— Сколько же усатых в зоне! — сказал один зэк, по виду жулик, другому, и тут Виктор ощутил просветление. Что-то он слышал о новых завихрениях «Режима», который еще на прошлом активе колонии заявил, что более не потерпит усатых в зоне, потому что в случае побега зэк может сбрить усы и изменить таким образом внешность.
Тем временем дверь в трюм открылась и «Режим» — лейтенант Голиков появился на пороге.
— Первую десятку — в парикмахерскую!
Ах зона, зона! По прихоти пьяного придурка сбривать усы, знак дотюремного гражданства на лице, придающим благообразность безобразно бритой голове. Только спорить зэку бесполезно. В черед в последнем сборе усатых пошел Виктор под конвоем прапоров к парикмахеру, который тупой казенной бритвой сбрил усы.
Когда все было кончено, Виктор отодвинул замороченного обилием бесплатных клиентов парикмахера и взял лежащее на столике зеркало. На него глянуло искаженное гримасой гнева хмурое, загорелое лицо с белой полоской на месте усов.
Виктор в очередной раз в полной мере почувствовал, что такое унижение и обреченность: солнце через стену, отороченную колючками, справа и слева длинные каменные коробки, пыльный голый асфальт — не город и не завод, отвратительный гибрид, где надо жить долгие годы, есть то что и собака не станет жрать, пить чай, густой как деготь, от которого дуреешь, и ждать своей или чужой смерти.
Праздники в зоне — мертвые дни, любая радость притуплена, и только горе воспринимается остро, как везде.
Шаг за шагом — не быстро и не медленно, в зоне никогда нельзя выказывать настоящие чувства, в том числе и истинное рвение — Виктор шел на свое новое рабочее место, к новой жизни.
Из-за угла вывернулся Юрок. С ним рядом Серый. Виктор не успел среагировать, как они подобрались в плотную.
— Где прогуливаешься? — спросил Юрок без всякого выражения.
Рука его, в которой Виктору чудился нож, раскрылась. Детская рука лживого жестокого ребенка, оторванного рано от любви и семьи, искореженного «взросляком», а еще раньше «малолеткой».
— Пока ты гулял, братва санчасть захватила. Санитаров порезали, а баб пока заложниками захватили.
— И твоя там, — глупо улыбнулся Серый и отодвинулся.
— Из наших кто в изоляторе? — быстро спросил Виктор, не замедлив шага, потому что нужно было в любом случае дойти до места.
Но сегодня в зоне было не до Виктора. Он оказался полностью предоставленным самому себе и смог спокойно обдумать ближайшие действия.
«Надо выйти на санчасть. Пройти через ворота, где сидит сторож. Пройти вахту. Сегодня дежурит Гусь. Все неприятные события происходят именно в его дежурства. Его как бы преследует рок, хотя он один из немногих приличных ментов». — прикидывал Виктор.