— А что за Виктором? — хмуро спросил Боев. — Только побег или еще что натворил?
— Вопрос сложный, — сказал Николай Николаевич. — считать его уголовным преступником или нет. Он совершил побег уже после того, как в колонию пришли бумаги о его оправдании. Но администрация предпочла, чтобы документы вылежались, и держала уже свободного человека рабом. Не знаю, может ли считаться побег свободного человека из мест лишения свободы основанием для его уголовного преследования.
— Это облегчает дело, — проговорил Боев угрюмо. — А то у меня принципы не такие резиновые, как у вас. Беглого уголовника я бы на свободе не оставил.
— Подожди, — утешил его Николай Николаевич, — может, еще не одного оставишь. Можно подумать, что невинных в тюрьму не отправляли.
— Послушай, прокурор, — даже в темноте было видно, как лицо Боева наливается синей краской, — хоть ты мне и друг…
— Я тебе еще и начальник, — утешил Николай Николаевич. — Так что слушай и молчи. И целку из себя не строй. Играем мы с тобой в одной команде давно, так что будем играть честно. И себе не врать.
— Завтра я его возьму, — сказал Боев. — только если он освобожден, то какое право я имею его задерживать.
— Тебе ничего не известно о документах, хранящихся в зоне. Ты действуешь согласно полученной оперативке о побеге. Вот и все дела.
Боев посадил Николая Николаевича на трамвай, и каждый отправился в свою сторону.
Наташа уходила на работу к восьми часам, когда Виктор еще отлеживался после бессонной ночи. Так и сегодня она аккуратно замкнула дверь, наспех поцеловала Виктора, который даже не проснулся и поспешила к лифту. Когда она спустилась вниз, навстречу ей, не давая выйти, шагнул высокий молодой человек в кожаной куртке и низко надвинутой на лоб кепке. Он втолкнул Наташу в кабину лифта и нажал кнопку третьего этажа.
— Помолчи, сестричка, — без нажима посоветовал он, когда Наташа попыталась было открыть рот, — целее будешь.
То ли слова его показались Наташе столь убедительными, то ли само время подъема столь быстро пролетело, только она не открыла рот, пока лифт не остановился. Едва выйдя на площадку, она оказалась в объятиях очень толстого взъерошенного человека с перевязанной рукой, который смотрел на нее возмущенным взглядом и прижимал к себе все крепче и крепче, пока молодой человек обыскивал ее сумочку.
— Есть, — весело сказал молодой человек и сунул сумочку под руку Наташе. — Мадам, примите вашу собственность.
— А с ней что? — хмуро спросил толстый и курчавый грабитель, но молодой его партнер только пожал плечами:
— В машину и к Вадику, пусть отдохнет на свежем воздухе.
— Поедешь со мной, — прохрипел толстяк, и Наташа увидела у себя перед глазами пистолетное дуло. — Вякнешь — башку сбрею. До вечера перекантуемся у моего друга на даче, а потом отвезем тебя домой.
— И не бойся, дуреха, — покровительственно сказал второй разбойник. — Если бы хотели тебя мочкануть, то лучше случая нету. Нож в горло и на чердак. Так что будешь жива-здорова. Сожитель-то твой дома? Да ты говори, все равно к нему сейчас в гости пойдем. С твоими ключиками.
Наташа только покорно кивнула головой. Толстяк повел ее вниз обняв за плечи. А второй грабитель дождался лифта и уехал наверх. Наташа шла ни жива ни мертва, боясь неминучего удара ножем в бок. Так они дошли до первого этажа и остановились у входной двери, пропуская двух мужчин, видимо, возвращавшихся после утренней пробежки домой. Оба они были в спортивных костюмах, тот, который шел первым, держал в руке бумажный пакет. Наташа глазами попросила у них помощи, но спортсмены, ничего не поняв и равнодушно глянув в ее сторону, прошли к лифту. И только когда толстяк, чья рука продолжала лежать у нее на плече, уже шагнул было за порог, шедший вторым мужчина в спортивном костюме резко повернул назад и ударил его невесть откуда у него взявшейся резиновой дубинкой по голове. Не выпуская Наташиных плеч, толстяк стал валиться на бок. Спортсмены тут же подскочили к нему и взяли под руки.