Несколько шаров горящей смолы взмыли в воздух прежде, чем монстры начали понимать, что происходит. Но когда эти шары упали и взорвались, образуя пламенные реки из кипящего масла, рассекшие поле к югу от Черной Стрелы, полководец Хартаск понял, что обречен.
Сотни эльфов выстроились на парапете, их стрелы запели смертельную песню. Среди них был дроу, с куда более смертоносным луком. Из их рядов полетели молнии и огненные шары. Голубое свечение поднималось вверх от волшебных шрамов на руках Кэтти-бри.
Треск артиллерии опытных дворфов сотряс воздух, катапульты и баллисты — десятки мощных орудий — обрушили свою ярость на армию Многих Стрел.
Прежде, чем орки смогли отойти от шока, с юга донеслись звуки рогов рыцарей и гарнизона Эверлунда, подчеркнутые ревом двух медных драконов.
А с запада, из предгорий, в атаку пошли король Бренор и девять тысяч щитовых дворфов, словно лавина опускаясь на силы орков, гоня их на восток, к реке.
Все линии смешались, драконы спустились ниже, Ильнезара сбросила в битву парочку дворфов, сверкающих дикими глазами. Атрогейт и Амбергрис вступили в сражение рядом с Бренором, а драконица взлетела вверх, чтобы обрушить свою ярость на монстров.
Тазмикелла тоже опустилась ниже, но она не остановилась, когда её одинокий пассажир — брат Афафренфер, спрыгнул с высоты прямо в середину орды орков. Он приземлился, кувыркаясь через голову, и подпрыгнул вверх, пиная ногами морды двух удивленных противников слева и справа от себя. Спустя мгновение монах начал свою безжалостную атаку, и окружающие его монстры полетели прочь, кувыркаясь и падая.
А Тазмикелла направилась к стенам Черной Стрелы.
Их жестокий лидер, единственная сила, которая удерживала испуганные и разобщенные силы Многих Стрел в подобии боевого порядка, одиноким пятном возвышался над полем. Гора тел высилась вокруг Вождя Хартаска, его пламенный меч отмечал центр группы, точку сбора сократившихся, но все еще огромных сил гоблинойдов и гигантов. Даже посреди бойни лидер орков обещал биться дальше, и окружающие его сплотились в яростном порыве, заставляя врагов держаться в стороне.
Его позиция не осталась незамеченной.
Бренор Боевой Топор точно так же создал центр дворфского войска. Он стоял прямо и пел со всех сил, призывая своих парней добраться до безобразного военачальника, чтобы, наконец, потушить пламенный меч.
Бренор услышал хлопанье больших кожистых крыльев, прежде чем увидел медную драконицу Тазмикеллу, которая летала в воздухе за его спиной.
— Он страшный, — позвал Дзирт своего рыжебородого друга со спины дракона. Кэтти-бри сидела за ним, обхватив дроу за талию. — Мне кажется, я должен пойти и положить конец Полководцу Хартаску.
— Ба, эльф. Оставь эту псину для меня! — сказал Бренор, и Дзирт широко улыбнулся.
— Он надеялся, что ты так и скажешь, — крикнула Кэтти-бри отцу, и прежде, чем Бренор успел расшифровать, что скрывается за её веселым настроением и лукавым тоном, Тазмикелла промчалась мимо, вытягивая когтистую лапу, чтобы подхватить Бренора и поднять над землей.
Испуганные дворфы взвыли, но крики ужаса вскоре сменились веселым гвалтом.
Скорчившийся солдат из Эверлунда катался по земле, распотрошенный мощным мечом хартаска. Оркский военачальник возвышался над ним, держа клинок поднятым в одной руке, а другую воздев вверх, зажав в кулак. Он победно ревел, говоря своим союзникам, что ход битвы изменился.
Но прежде чем орки и остальные смогли ответить, над великим полководцем заскользил дракон, и все монстры вокруг Хартаска съежились и убежали.
Конечно, драконица могла убить Хартаска на месте, но не стала этого делать. Вместо того, она опустилась ниже и скинула свою ношу, дворфа, висевшего в её лапе, прямо перед полководцем.
Орк поднял лук, чтобы выстрелить по дворфу, но один из трех всадников дракона первым взял стрелу и сделал выстрел, оставляя монстра лежать мертвым, пронзенного серебряной стрелой, которая подбросила уродливого лучника в воздух.
Бренор Боевой Топор, оказавшийся на земле прямо под Тазмикеллой, встал и отряхнулся.
— Я долгое время ждал этого, — сказал дворф. Он поправил свой однорогий шлем, а затем вытащил кружку эля из-за своего магического щита, и поднял её в тосте.
— За то, чтобы твоя уродливая голова запрыгала по земле, — сказал он, а затем осушил кружку одним большим глотком.