– Верховная Мать Квентл сама разрешила нам остаться здесь еще на сто пятьдесят дней, Бениаго из Бреган Д’эрт, – вмешалась Сарибель, к всеобщему удивлению. – Она не уточнила, как именно мы должны распорядиться этим временем. Почему мужчина неизвестного происхождения считает, что его слова имеют больше веса, чем разрешение Верховной Матери?
Джарлакс несколько мгновений поразмыслил над ее словами. Он пытался отговорить Тиаго от преследования Дзирта, несмотря на то что его это вполне устраивало. И теперь Джарлакс знал, что сумеет выдержать любой допрос, которому могла в ближайшее время подвергнуть его Верховная Мать.
– Как тебе будет угодно, жрица, – поклонился он. – И как будет угодно тебе, кузен Тиаго. – Последовал очередной поклон. – У меня имелась информация, которую я счел важной, и поэтому я выполнил свой долг и сообщил ее вам. А теперь мы, я и мой шпион, удаляемся и предоставляем вам сделать свой выбор.
Он раскланялся в третий раз, а Атрогейт рассмеялся, когда они почувствовали, как пространство вокруг них снова искажается. Киммуриэль, наблюдавший за разговором, «присутствуя» в сознании дворфа, перенес их очень, очень далеко от палатки Тиаго.
Когда Джарлакс и Атрогейт возникли рядом с псиоником, тот качал головой.
– Все прошло в точности так, как я предсказывал, – объявил Джарлакс, заметив неодобрительное выражение лица Киммуриэля.
– Это тебе так кажется, – возразил Киммуриэль.
– Ты сомневаешься в том, что Тиаго отправится в погоню за Дзиртом, и обязательно верхом на Араутаторе? Ты же слышал Сарибель – даже она подпала под его влияние и теперь жаждет престижа, который принесет им убийство Дзирта. Она не станет отговаривать Тиаго.
– А если Хартуск, узнав об этом, повернет обратно со всей своей армией? – спросил Киммуриэль.
– Они не успеют вовремя попасть к мосту через Сарбрин.
– Вряд ли эти слова утешат дворфов, когда они окажутся лицом к лицу с сотней тысяч орков.
На лице Джарлакса появилось кислое выражение.
– Ты мне больше нравился прежде, когда не понимал сарказма, – заметил он.
– Я всегда его понимал. Просто мне потребовалось некоторое время на то, чтобы сообразить: сарказм иногда необходим при общении с примитивными существами.
Атрогейт начал было хохотать, но внезапно смолк и с озадаченным видом поскреб затылок.
– Хартуск не повернет обратно, – заявил Джарлакс. Он снял волшебную маску и снова принял свой обычный облик. – Эверлэнд для него – более привлекательная добыча и более серьезная угроза. Зима прошла, горожане скоро найдут новых союзников, и, следовательно, Эверлэнд будет потерян для Хартуска. Он глуп, преисполнен гордыни и жаждет войны, поэтому верит, что сможет захватить крепость, а потом вернуться и раздавить дворфов. И не без оснований: у Хартуска в Долине Верхнего Сарбрина больше орков и других кровожадных тварей, чем воинов у дворфов во всех трех твердынях, вместе взятых.
– Неужели Тиаго откажется от Эверлэнда?
– У Тиаго есть дракон, – напомнил Джарлакс. – И поэтому он, разумеется, считает, что успеет принять участие в обоих сражениях.
– А ты считаешь, что он ошибается.
Джарлакс пожал плечами и подумал о сестрах-драконицах. В конце концов, Араутагор огромен и стар, с ним следует считаться. Аурбанграс тоже представлял собой серьезную угрозу, несмотря на то что ему было далеко до отца. Тазмикелла и Ильнезара обладали большой силой, однако Джарлакс вряд ли поставил бы на них в честном бою против двух белых или даже против одного Древней Белой Смерти.
К тому же Джарлакс никогда не сражался честно.
– В твои планы входит когда-либо покончить с этой игрой? – осведомился Киммуриэль. Сам того не подозревая, он угодил в больное место: этот на первый взгляд простой вопрос не давал покоя Джарлаксу.
– Разумеется, скоро я с этим покончу, – ответил тот с улыбкой, и его алый глаз сверкнул. Второй прикрывала повязка, не позволявшая Киммуриэлю читать его мысли.
Повязка, которая мешала Киммуриэлю догадаться о том, что уверенный ответ Джарлакса – абсолютная ложь.