– Я не звал тебя! – рявкнул Тиаго. – Где Рейвел и моя жена?
– Этого я не знаю. Враги гнались за ними от переправы через Ровин далеко на юг. Меня сбросили в реку, и я выбралась на берег только у Сарбрина. Мой меч провел меня к моему отцу, а оттуда, со склона горы над крепостью дворфов, мы пришли на север, чтобы найти тебя.
Тиаго с нескрываемым недоверием посмотрел на нее. Как она могла знать, что он здесь, знать о том, что он вообще жив? Он опустил меч, и Дум’вилль подошла ближе.
– Тебе следовало бы радоваться тому, что я пришла, потому что я могу оказаться очень полезной тебе здесь, в Верхнем Мире, – сказала она, и в ее нежном голосе прозвучали дразнящие потки.
– Ты бесполезное существо, и я прекрасно обойдусь без тебя.
– Тебе следует еще раз подумать об этом.
– Ты осмеливаешься перечить мне?
Я не бесполезна для тебя, благородный сын Дома Бэнр, – сказала девушка, расправив плечи. – Я легко могу передвигаться среди рас, населяющих поверхность, а кроме того… – Она шагнула еще ближе. – Я могу предложить тебе нечто такое, чего не могут дать тебе женщины Мензоберранзана.
– И что же это, скажи на милость? – спросил Тиаго, когда она подошла к нему вплотную.
– Уважение, – ответила Дум’вилль.
Тиаго притворился разгневанным и даже ухитрился изобразить злобную гримасу, но Дум’вилль видела, что ее слова задели его, хотя она и не могла бы сказать, что привлекло его сильнее – возможность почувствовать себя главным или практическая польза от ее присутствия.
Девушка решила, что это не имеет значения, потому что она все равно ненавидела его. Тем не менее она нуждалась в Тиаго, если хотела достичь своей цели. Пусть думает, что это она помогает ему в его делах.
Вскоре плакали даже дворфы, и все, кто находился на поле, были словно загипнотизированы происходящим.
Завеса тьмы начала рассеиваться, и сквозь нее уже пробивался свет звезд. Их увидели на Серебристых Болотах впервые за много месяцев.
Сражение в небесах продолжалось, сверкающие осколки и искры возникали из ладоней Дзирта и поднимались вверх. А сам он пел, несмотря на то что чувствовал себя так, будто сама его жизненная сила участвует в страшном сражении – сражении Света и Сумерек.
Это продолжалось почти до рассвета, и впервые за долгое время люди, эльфы и дворфы увидели настоящую ночь, и многострадальную землю озарил серебристый свет полной Селунэ и се Слез.
Песня закончилась шепотом, последней, почти бессильной нотой, и затем чары рассеялись, Дзирт упал и остался неподвижно лежать на траве. Друзья подбежали к нему, испугавшись, что он умер, называя его по имени.
А в это время на западе, в предгорьях, обычно невозмутимый Джарлакс вынужден был прикрыть рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух.
– Блестяще! – произнес он. – Они считают, что это дело рук их богини!
Когда Сумерки полностью рассеялись, Киммуриэль разорвал созданную им мысленную связь между Дзиртом и Громфом Бэнром. Архимаг использовал ничего не подозревающего Дзирта как марионетку. Дзирт замещал его самого, пока он творил могущественное заклинание, которое одолело заклинание Тсабрака.
– Уж не знаю, что на это сказать, – заметил Джарлакс, качая головой.
Громфу потребовалось довольно много времени, чтобы прийти в себя после такого усилия. Подобной магии ему не приходилось творить за всю свою жизнь. Он открыл глаза, шагнул прочь от псионика, захлопнул огромную книгу с заклинаниями и окинул Джарлакса надменным взглядом.
– Притворство, скрытое внутри притворства, прикрывающего очередное притворство. Такого я никогда еще не видел, – заговорил Джарлакс, который долго не мог хранить молчание. – Все видели, как Дзирт произносил волшебные слова, и все поверили в то, что силу ему даровала его богиня. Как это далеко от истинного положения вещей. Превосходно. Что ж, брат, ты начинаешь мне напоминать… меня самого!
Громф приподнял бровь. Он мог ничего говорить, настолько грозным было выражение его лица.
– Но, разумеется, ты в состоянии понять мое недоумение, архимаг, с подобающим почтением продолжал Джарлакс. – Верховная Мать…
– Будь проклята эта Квентл, чтоб ей провалиться в Девять Кругов Ада и чтоб дьяволы там с ней забавлялись! – прорычал Громф, и Джарлакс с Киммуриэлем испуганно отпрянули. – Настоящая Верховная Мать Мензоберранзана сейчас спит на руках Минолин Фей-Бранш, в ожидании моего возвращения, – объяснил Громф. – Квентл и весь город скоро узнают об этом.