Земля вспучилась перед Франко, и из-под снега возникло страшное чудовище с блестящей белой чешуей, дыхание которого было холоднее зимнего ветра.
– Ах, какой же я рассеянный! – нарочито недовольным тоном произнес Тиаго. – Я забыл предупредить тебя, что на поляне ждет мой дракон.
Франко пронзительно вскрикнул и почувствовал, как по ноге течет что-то горячее – он обмочился от страха. Дракон широко разинул жуткую пасть, усаженную зубами, больше похожими на копья. Челюсти сомкнулись, и Франко оторвался от земли: с одной стороны драконьей морды свисали его ноги, с другой – голова и плечи.
Он продолжал кричать, но дракон не перекусил его пополам, а может быть, и перекусил, может быть, человек был уже мертв, но еще сам не понял этого. Он не знал.
– Да, все-таки замечательное развлечение получилось, – прошептал Тиаго ему в самое ухо.
Франко дернулся всем телом, услышав совсем близко голос врага, затем повернул голову и взглянул прямо в лицо дроу.
Сверкающий меч мелькнул перед ним и с хирургической точностью вырезал глаз; глазное яблоко упало в подставленную ладонь дроу.
– Дорогой Араутатор, – обратился Тиаго к дракону. Пожалуйста, не раскусывай его. Нет, мне хотелось бы, чтобы ты проглотил этого наглеца живьем и чтобы он, лежа у тебя в брюхе, постепенно растворялся в желудочном соке.
Дракон испустил долгое низкое рычание.
– Я тебя уверяю, у него нет меча! – уговаривал Тиаго чудовище.
И дракон вскинул голову, а несчастный беспомощный Франко полетел вниз, в разверстую пасть монстра.
– Я чувствую себя не вирмом, а каким-то удавом, – пожаловался Араутатор.
– Он что, барахтается? – полюбопытствовал дроу.
Дракон помолчал и прислушался к своим ощущениям.
– Мне кажется, хнычет и воет, – сообщил он.
– Отлично, отлично.
– Ты закончил свои идиотские игрища, муж мой? – раздался рядом чей-то голос, и Тиаго, обернувшись, увидел приближавшуюся Сарибель.
– Но мне же нужно как-то развлечься! – попытался оправдаться он. – Как мне хотелось бы летать на Древней Белой Смерти вад Серебристой Луной, сбрасывать камни на глупых воинов! Как мне хотелось бы участвовать в нападении на Эверлэнд…
– Нельзя! – с упреком произнесла Сарибель.
Тиаго не мог с этим поспорить: таков был приказ самой Верховной Матери Квентл Бэнр.
Им следовало спокойно сидеть на завоеванных землях, в окружении огромного лагеря орков. «Пусть народец Серебристых Болот тешит себя надеждой на то, что весна принесет облегчение», – так сказала Мать Квентл.
Тиаго и Сарибель прекрасно понимали, в чем заключается подвох. Верховная Мать не желала, чтобы какое-нибудь из королевств, расположенных за пределами Серебристых Болот и не входивших в альянс Луруар, вступило в войну. Вторжение дроу пока что не угрожало никому, кроме жителей Севера; и никто, кроме тех, на кого напали орки – послушные орудия дроу, не должен был вмешиваться.
Никто не станет собирать армию и воевать здесь, потому что полной победы достичь невозможно, она не сулила ни завоевания новых земель, ни славы – по крайней мере, на поле боя. Война была развязана совсем не ради этого.
– Мы довели их до пределов отчаяния и оставим корчиться на краю пропасти, – произнес Тиаго. Затем повернулся к дракону. – Но этот пусть сдохнет!
Араутатор рассмеялся. Это был не смех, а странный, наводящий ужас рокот. Затем он сглотнул, и откуда-то из глубин его чрева донесся приглушенный крик, полный муки и безнадежности.
– Дело вовсе не в том, чтобы одержать победу, – угрожающим тоном произнес Тиаго.
Сарибель вовсе не смутилась и снисходительно взглянула на мужа:
– Что такое, по-твоему, победа?
– Война ведется для того, чтобы обеспечить Верховной Матери Квентл полный контроль над Мензоберранзаном.
– А разве тебе не хочется достичь этого? Благодаря ей мы имеем все то, что имеем, да и существуем благодаря ей. Дом До’Урден – собственность Верховной Матери, точно такая же, как залы Дома Бэнр, в котором ты родился и вырос.
Тиаго вполголоса выругался и отвернулся. Ему страстно хотелось участвовать в сражениях, он жаждал славы и побед, а эти жалкие игры в охоту за беглецами, в которые он играл с пленниками Несма, с каждой новой замученной жертвой становились все менее интересными и успели наскучить ему.
– Мы уже добились победы, – заметила Сарибель.
– Это Квентл добилась победы! – выпалил Тиаго, забыв упомянуть титул, и побелел, когда в руке Сарибель появилась плеть. Зубастая пасть Араутатора внезапно очутилась совсем рядом – в качестве живого напоминания о том, что воля Верховной Матери и слово ее жриц стоят выше желаний герцога Несма.