Лючия взбрыкнула ногами, и молодой человек очутился на полу. Он лежал на паласе и смотрел с испугом и благоговением на возвышающуюся над ним тушу в расстегнутом до самого низа demi-corset и со съехавшим набок желтым париком.
— Кретин, неужели ты не умеешь делать ничего другого? — сказала Лючия, проворно вылезая из своего demi-corset. — Ну-ка ложись на спину.
Молодой человек повиновался. Его фаллос шевелился как живой.
Лючия переступила правой ногой через бедро лежащего, примерилась и с размаху опустилась на корточки, ощутив вместе с болью умопомрачительное отчаяние восторга.
В следующий раз Франческо привез длинное ожерелье из крупного розового жемчуга и золотые серьги в виде полураскрытой раковины, из которой выглядывали три жемчужины. Маша пришла в восторг, и в тот вечер они даже немного потанцевали.
— Франческо, это было чудесно, — сказала она, когда такси остановилось возле отеля и он крепко сжал ее руку, помогая выйти. — Ты избалуешь меня своими королевскими дарами.
Он обнял ее и поцеловал в душистый висок.
— Я люблю тебя, Мария. Больше жизни.
Он почувствовал, как поникли ее плечи.
— Не надо, Франческо, прошу тебя. А то я расплачусь, — прошептала она и добавила, повернув к нему голову, но по своему обыкновению глядя куда-то мимо него: — Я видела нехороший сон. Прошу тебя, будь осторожен.
— Может, ты меня поцелуешь? — спросил он, слегка сжимая ее хрупкие плечи. — Мне кажется, мы бы могли начать все сначала. Наш остров ждет нас. Я бы очень хотел снова там побывать.
— Ты сентиментален, Франческо.
Маша едва заметно улыбнулась.
— Это плохо?
— Хорошо, но… — Она осторожно высвободилась из его объятий. — Понимаешь, наше прошлое нам с тобой уже не принадлежит. Оно… Да, его растащили на части другие люди, с которыми мы… имели близкие отношения. Никто не виноват в этом, Франческо.
Она покачала головой и снова попыталась улыбнуться. Получилась жалкая гримаса.
— Нет, это я во всем виноват. Но я думал, что еще можно что-то поправить. Только не говори «нет», прошу тебя.
Он проводил ее до двери комнаты и поцеловал на прощание руку.
Она захлопнула дверь и, не раздеваясь, забралась с головой под одеяло.
Впереди был сплошной мрак.
Франческо успел выпить всего рюмку водки, когда перед ним возник Стефано. Он был по обыкновению приветлив и немного навеселе.
— Гуляешь в одиночестве, капитан? А где твоя принцесса?
Франческо неопределенно хмыкнул и заказал бармену две двойные порции водки.
— Ага, ей нравятся бриллианты и жемчуга, но того, кто их подносит, она не желает пускать в свою теплую уютную постельку. Я угадал, капитан?
Франческо молча кивнул.
— Или она набивает себе цену, или же эта женщина попросту фригидна. Не горюй, приятель, — Париж полон красивых женщин, которые за гораздо меньшую плату согласны не только раздвинуть ноги, а еще завести нашего брата так, как не умеет заводить самая любимая жена. Махнем к ним? — Стефано подмигнул Франческо и залпом выпил водку. — Даже кинжал ржавеет и приходит в полную негодность, если его долго держать в ножнах. Воздержание полезно только монахам — они от этого становятся еще глупее. У меня есть грандиозная идея.
Он наклонился и что-то прошептал Франческо на ухо.
Тот вздрогнул и энергично замотал головой.
— Не пробовал? Ну, брат, ты здорово отстал от жизни.
Он снова что-то шепнул на ухо.
— Черт, а это… Разве это возможно?
Стефано весело рассмеялся.
— Ну, теперь я убедился в том, что твоя длинноногая принцесса ровным счетом ничего не понимает в сексе. Но я тебя понимаю — мы обожаем иметь чистых невинных жен и развратных любовниц. Так что вперед?
— Я никуда не пойду, — не поддавался Франческо.
— Ну да, напьешься в одиночестве и завалишься спать. А потом в один прекрасный день обнаружишь, что стал импотентом, и бросишься с моста или заглотнешь пузырек снотворных таблеток. Что может быть позорней для настоящего мужчины, чем импотенция, в особенности если он не просто итальянец, а еще и сицилиец?
И Стефано схватил Франческо за гениталии.
— Понимаешь, я не могу ей изменить, — тихо сказал он. — Не могу. Пока я на что-то надеюсь…