Я молчала. Шекспир не мог быть содомитом, хотя я читала где-то, будто он был бисексуалом. Как и Байрон. Что ж, говорят, Фантик тоже бисексуал, хотя, на мой взгляд, он чистой воды педрило.
На следующий день мы пришли вместе с будущим мужем на репетицию. Первое, что мне бросилось в глаза — Саша. Загоревший, похудевший, в одних джинсах без майки. Улыбается мне со сцены и протягивает руки.
— Репетируем сцену на балконе, — сказал Фантик каким-то бабьим голосом.
Саша втащил меня на сцену и крепко к себе прижал. Я говорила свой текст задыхающимся, готовым в любую минуту сорваться на шепот голосом. Фантик был в отпаде.
— Двадцать третьего едем на фестиваль в Саратов, — изрек он, глубокомысленно почесывая задницу. — Аникеев, я сам прослежу за твоей женой — ты будешь нам мешать. Займешься Гамлетом. Всерьез и надолго. Понял?
Это была к месту брошенная кость — Фантик опытный психолог. Алеша чуть не подавился ею от радости. И тут же смылся. Репетировали до потери пульса. Наконец Фантик тоже выдохся и отпустил нас на все четыре до десяти утра. Саша изловил возле театра такси. Заехали в «Елисеевский», купили целую сумку жратвы и вина. Я никогда не была у А-2 дома. В нашем театре говорят, будто эту квартиру купила ему певица из Большого, дама в зрелых годах. Я спросила, когда мы поднимались на лифте, так ли это.
— Пустяки. — Он улыбался и смотрел мне в глаза. — К нам с тобой это не имеет никакого отношения.
Домой вкатилась после двух. Шея и грудь в синяках и кровоподтеках. Алеша умышленно ушел в ванную, где я снимала грим. Наши взгляды встретились в зеркале. Я поспешила запахнуть халат, но он, разумеется, все видел.
— Я ведь сказал, что он провинциальный Дон Жуан. — Голос тусклый, усталый. И взгляд такой же. — Не забрюхатишь, Джульетта?
— Ты сам во всем виноват. Мне бы и в голову не пришло.
(Думаю, зря это сказала.)
— А я тебя ни в чем не обвиняю. Я звонил в ЗАГС — можем завтра расписаться.
— У меня репетиция.
— Они работают с девяти. Успеем. И у тебя окажется свободным вечер.
Саратов. День. Кошмарная гостиница. Я, кажется, окончательно превратилась в женщину. (Но не в самку — фигу вам!)
Успех, цветы, аплодисменты. Сашу атакуют поклонницы. Он целует их в губы и, кажется, получает от этого удовольствие. Я заперлась в гримерной. Было сегодня очень больно. Сцена жестокая штука. Выворачивает душу наизнанку. Вытряхивает из тела. С трудом приходила в себя. Потом разговаривала по телефону с А-1, лежа в объятьях А-2. Муж поздравил с успехом. Оказывается, ему уже позвонил Фантик и, как он выразился, «все сообщил». Что — еще не знаю. Он застал нас перед спектаклем в моей гримерной — сорвал крючок. Сказал, что перед спектаклем заниматься этим кощунство (!), повернулся и удалился.
Сашу визит Фантика возбудил еще сильней. Я, кажется, смутилась, и у меня ничего не получилось.
— Наверняка занимается сейчас онанизмом в каком-нибудь укромном уголке, — сказал Саша, застегивая джинсы. — Нам пора одеваться. Сейчас разыграем то, что предшествует этой сцене. Забавно, да? Ни пуха, Джульетта. Ты дала мне прекрасный заряд.
Так оно и было — энергия хлестала в нем через край. Я выдохлась к последнему акту. Но ведь я спала по ходу действия и еще не до конца проснулась. Фантику понравилось, хоть и не преминул попенять за «самодурство».
…Алеша — мой муж. Эта мысль как-то странно меня беспокоит, вернее, заставляет задуматься. Почему? Или точнее — зачем? И что это он так торопился и настаивал?.. Нет, с Сашей я ни за что не стану это обсуждать.
Чудо, что он со мной творит. Проникает в каждую клеточку, каждый уголок. Я ему принадлежу. Это новое ощущение. Оно захватывает. Я точно парю в воздухе.
Но почему сегодня на сцене мне было больно?..
Москва. Вечер. Ненастно на душе.
Пробы у Т. прошли на «ура». Оказывается, я очень киногенична. Буду играть какую-то розовую куколку без мозгов, но с ангельски чистой душой. Рада? Не знаю, не знаю… Случись это год назад, ходила бы колесом по комнате. Роль в кино в какой-то степени протекция А-2. Сопровождал на пробы, но дожидаться меня не стал.
Сказал: дело, объясню потом. Брела пешком по дождливой Москве. Мимо его дома… в «Литве» посмотрела в …тый раз «Мост Ватерлоо». Вивьен Ли — мой идеал. У нас он недостижим. Тоже ангельски чистый лик. А что бушевало внутри? Я расплакалась в конце.
Дома пьянка. Все те же лица. Кузнечик пиявкой присосался к губам. Меня чуть не стошнило. Муж сказал: