– Минти, тебе известно что-то, чего я не знаю? – осторожно спросила я. В нашей компании люди и события постоянно меняются, поэтому работать здесь довольно рискованно: чтобы выжить, необходимо стать гибким, скрытным, может быть, даже коварным.
– Нет, что ты, конечно нет.
– Но?..
У Минти зазвонил телефон, и она схватила трубку.
– Книги.
Я подождала пару минут. Минти нацарапала на листке бумаги: «Самомнение побольше твоей задницы» – и кинула записку мне. Это означало, что она будет говорить по телефону еще несколько минут, так что я оставила ее и вошла в комнату особой планировки, которая именовалась нашим офисом. Руководство часто напоминало своим сотрудникам, что его дизайн был разработан с учетом человеческого фактора; однако люди платили за такую заботу неблагодарностью и не считали этот дизайн удачным: в комнате было слишком светло и просторно, здесь невозможно было уединиться, и, как ни странно, несмотря на гул разговоров и фоновый шум компьютеров, возникало впечатление, будто в офисе висит тоскливая тишина.
Мэйв Отли из редакторского отдела с сарказмом утверждала, что наш офис – рай для вуайеристов. И верно: тут нельзя было расслабиться, спрятать свои печали и разочарования; мы обитали словно в аквариуме, куда хозяева поленились положить хотя бы пару камешков. Вместе с Мэйв, которая тоже была моей подругой, я ворчала по поводу этого изобретения наших боссов, но, как и все остальные, уже адаптировалась и привыкла.
На нижнем этаже, в окружении стопок компьютерных распечаток и схем, с сокрушенным лицом сидел Стивен. Рядом с ним в контейнере покоились недоеденный куриный сэндвич и несколько пластиковых бутылочек с минеральной водой. Увидев, что я иду к нему, Стивен предупредительно поднял руку.
– Не надо, Роуз. Пощади!
– А ты сам пощадил книжную рубрику?
Он с вожделением взглянул на сэндвич.
– Подумаешь: урезал и подчистил. Роуз, твою рубрику можно сократить.
– Что, если я выскажу все Таймону?
– Ты же не такая стерва… Похоже, так ничего не добьешься.
– Какой же важный материал вторгается на мое место? Неужели рецепт пастушьей запеканки?
– Грязный заговор против члена совета министров. Не могу сказать, против кого именно. – Стивен принял важный вид. – Обычная история. Любовница с экзотическими пристрастиями, продвижение знакомых, сокрытие доходов. Очевидно, члены его семьи не подозревают о грядущем скандале, так что все держится в строгом секрете.
Меня пробрала дрожь отвращения. Когда я только начинала работать, меня мучило острое чувство вины за страдания, причиняемые людям такими разоблачениями. Впоследствии реакция притупилась: все это стало казаться обыденным и не очень расстраивало меня. И все же мысль о том, что станет с семьей человека, чье имя будут полоскать все газеты, была невыносима. Что было бы со мной, проснись я в одно прекрасное утро и узнай, что вся наша с Натаном жизнь строилась на обмане? Рассыплюсь ли я на кусочки? О том, как такие истории лжи и предательства отражаются на детях, не хотелось даже и думать. Но я понимала, что ничего не могу сделать, разве что уволиться в знак протеста. «Неужели ты это сделаешь?» – спросил как-то Натан. «Нет». Так что мои личные сомнения и периодические всплески раскаяния я держала при себе.
– Мне их жаль, – сказала я Стивену и мысленно пробежала по списку возможных кандидатов. Я ведь живой человек.
– Не бери в голову. Он это заслужил.
Стивен откусил кусок сэндвича.
– Так мне можно продолжить работать? Заходя в лифт, я случайно наткнулась на Натана и его главного редактора Питера Шейкера.
– Привет, дорогой, – пробормотала я. Мужчины разговаривали вполголоса; Натан весь был в своих мыслях. Глядя на него в работе, я всегда испытывала потрясение – приятное потрясение: у меня появлялся шанс увидеть другую, независимую сторону того человека, которого я знала дома, и это вызывало у меня чувственное волнение. Это напоминало мне о том, что Натан вел еще и отдельное, индивидуальное существование. И я тоже.
– Натан, – коснулась я его руки, – я собиралась позвонить. В восемь мы должны быть в ресторане.
Он вздрогнул.
– Роуз. Я задумался, извини. Я… увидимся позже.
– Разумеется. – Я помахала ему и Питеру, но он не ответил, и двери закрылись. Я не придала этому значения.
Натан работал заместителем редактора ежедневной газеты, выпускаемой «Вистемакс Груп», и очень занятым человеком. Пятница была днем сплошных совещаний, и чаще всего муж возвращался домой вымотанным и усталым. Тогда моей задачей было выслушать его и успокоить. Судя по выражению лица Натана, сегодняшняя пятница выдалась неудачной.
Лифт вез меня наверх. Работа и мужья – как много у них общего. Если повезет, найдешь то, что нужно, в нужное время. Влюбляешься в человека или работу, скрепляешь узы и приспосабливаешься к быту, который тебя устраивает. Должна признаться, то, что мы с Натаном работаем в одной компании (настоящий гигант электронной индустрии, под корпоративным крылышком которого выходит несколько газет и журналов), – вовсе не случайность. Но мне бы хотелось думать, что на этой работе я удержалась благодаря моим способностям и личным качествам.
Поппи терпеть не может то, чем мы с Натаном занимаемся. Сейчас ей двадцать два, она уже не смеется и верит, что мы должны жить с пользой и для всеобщего блага: по крайней мере, так она думала, когда я в последний раз спрашивала ее об этом. «Зачем участвовать в таком громадном и бесполезном предприятии, как издание газеты? Предлог для того, чтобы рубить деревья и печатать обидный мусор?» Поппи всегда глубоко задумывалась над вещами – глубже, чем Сэм. Ее взросление было похоже на перчатку, которую выворачивают наизнанку, палец за пальцем. Если повезет, период взросления пройдет гладко, ведь Поппи живется не так уж плохо, но я переживала, что и у нее были душевные раны.
Когда я вернулась в офис, Минти болтала по телефону, но, увидев меня, прекратила разговор.
– Поговорим позже. Пока. – Покраснев, она снова принялась стучать по клавишам.
Я села за стол и набрала личный номер Натана.
– Я знаю, что ты должен идти на совещание, но у тебя все в порядке?
– Да, конечно.
– Просто… у тебя был встревоженный вид.
– Не больше и не меньше, чем обычно. К тому же с чего эта внезапная трогательная забота?
– Просто хотела убедиться, что ничего не случилось.
– То есть хотела первой узнать сплетни.
– Натан! – Но он уже положил трубку. – Иногда, – обратилась я к фотографии, – он просто невыносим.
В таком случае Минти обычно заявляла что-то вроде: «Мужчины? Да кому они нужны!» Или: «Я твой бесплатный психотерапевт, поговори об этом со мной». И ее темные раскосые глаза при этом блестели – очевидно, она представляла себе комическое зрелище: мужчины, женщины и поле их битвы. Но на этот раз она резко сказала:
– Натан очень милый человек.
От неожиданности я ответила не сразу:
– Милые люди тоже могут быть невыносимы.
– Некоторым никак не угодишь.
Повисла короткая неловкая пауза: не потому что я обиделась, а потому, что в ее словах была доля правды. Мы с Натаном были занятыми людьми, особенно он. Нехватка времени, как сырость в подвале, может разъесть фундамент. Спустя минуту я попыталась сгладить неловкость.
– У нас вырезают страницу из-за скандала с разоблачением.
– Кому-то не повезло. – Минти выглянула в окно, словно желая сбежать. – Значит, все как прежде.
И снова это было не похоже на Минти – не поинтересоваться: «Разоблачение кого?» Я предприняла еще одну попытку и улыбнулась:
– Пройдемся вечером по магазинам? На Бонд-стрит?
Она явно напряглась.
– Я слишком растолстела.
Это была наша шутка. В магазинах на Бонд-стрит не отыщешь размера больше восьмого. Поскольку фигурка у Минти изящная и тоненькая и бюст отсутствует, ей этот магазин вполне подходит. Но я вынуждена делать покупки на Оксфорд-стрит, где неохотно признают существование четырнадцатого размера. Таким образом, мы сформулировали правило шопинг-терапии: чем больше твой размер, тем дальше от центра города ты вынуждена опустошать прилавки. (Тем, у кого размер еще больше моего, видимо, приходится промышлять на шоссе М25 и за его пределами.) Помимо этого мы с Минти мучаемся – мучаемся в прямом смысле, учитывая ограниченность нашей промышленности, – от большого размера ноги. Проблема, где найти обувь для женщин, которые не приняли обет игнорировать моду, была предметом плодотворного и оживленного обсуждения.