Никто в зале не обращал внимания на то, что происходит на единственном занятом диванчике в последнем ряду. Если это и было обусловлено чудом, то ни Азирафель, ни Кроули не могли бы с уверенностью объяснить, чьих именно рук это было дело.
Азирафель, умирая от жажды прикосновений, притянул Кроули к себе, крепко обхватывая его за талию. Кроули без колебаний пересел к нему на колени, прижимаясь как можно теснее, продолжая без остановки осыпать поцелуями грудь Азирафеля, шепча какие-то слова, которые не имели смысла, но были полны нежности и страсти. Азирафель, распаляясь и от этих прикосновений, и — даже больше — от этих слов, гладил его по спине, а потом ладони его скользнули ниже, пробираясь под ремень брюк, и сжались на ягодицах Кроули.
Он услышал, какой вздох издал демон, запрокидывая назад голову, и у Азирафеля самого закружилась голова, настолько сладострастно это выглядело в его глазах. Пальцы Азирафеля продолжали стискивать и поглаживать зад Кроули, пока он не начал нетерпеливо ёрзать на коленях Азирафеля, подаваясь бёдрами вперёд, пытаясь прижаться как можно ближе к нему. Сквозь ткань джинсов Кроули Азирафель очень отчетливо чувствовал его возбуждение. Да и у самого у него давно стало тесно в штанах.
А Кроули всё продолжал потираться о тело Азирафеля, так отчаянно умоляя, так недвусмысленно намекая, что у него не осталось никаких сомнений: Кроули хочет его, и жаждет так сильно, что готов отдаться прямо здесь, в кинотеатре, полном зрителей, потому что ждать дальше для него было бы смерти подобно.
Азирафель всё ещё медлил, широко раскрытыми от возбуждения глазами рассматривая Кроули, когда почувствовал прикосновение губ к своей щеке, и услышал жаркий шепот в ухо:
— Азирафель, прошу… Не томи… Я и так ждал слишком долго.
Кроули не удержался и прикусил ему мочку. Азирафель вздрогнул. Он быстро сунул палец в рот и снова пробрался под одежду Кроули. Его палец скользнул в тело, такое упругое, такое восхитительно горячее, что Азирафель сам чуть не задохнулся от прилива страсти. Кроули зашипел и ткнулся лбом в плечо Азирафеля.
Как было мучительно прекрасно наблюдать за Кроули таким, дышащим часто и глубоко, до побелевших пальцев вцепившимся ему в плечи, подрагивающим от пронизывающих его тело волн удовольствия! Азирафель, с трудом сдерживая своё нетерпение, продолжал ласкать Кроули. Его пальцы внутри кружили, нажимали, растягивали, поглаживали, и Кроули реагировал просто божественно, со стонами, вздохами, шипением и всхлипами.
А когда он стал насаживаться на пальцы Азирафеля, погружая их до упора в тело, выгибаясь назад, так что Азирафель с трудом удерживал его за спину, стало ясно, что и этого ему мало. Он вытащил пальцы из его тела, и Кроули быстрыми движениями освободился от узких штанов. Азирафель с волнением огладил его обнажившиеся бёдра: он был просто восхитителен, его демон…
Но Кроули сполз с колен ангела и, пристроившись между его ног, расстегнул ремень на брюках Азирафеля. Ловкие пальцы принялись поглаживать член, давно жаждущий внимания, и Азирафель задрожал от еле сдерживаемого острого, почти болезненного желания. А от мысли, что губы Кроули, которые он только что целовал, теперь ласкают его член, перед глазами у него совсем помутилось. Он понял, что не выдержит долго таких ласк, потому что это было слишком хорошо, а ему сегодня хотелось попробовать ещё большего.
Азирафель схватился за волосы Кроули и нетерпеливо потянул его к себе, усаживая обратно на свои колени, пристраивая свой возбужденный член между его ягодиц. Остальное Кроули сделал сам. Он уперся коленями в диван, и начал медленно насаживаться на член Азирафеля.
Они оба сгорали от нетерпения. Они веками мечтали об этой близости, жаждали поставить, наконец, жирную точку в этом бесконечном шатании, этом хождении по краю, путешествию от белого к черному, от горячего к холодному, и сами не понимали, что простой факт соединения их тел ничего не изменит, потому что он был просто закономерным следствием развития отношений. И уж конечно, точкой ему стать не суждено, потому что перед тем, кто писал их историю, расстилалось бесконечное множество белых страниц, и всех их надлежало заполнить символами и знаками.
Азирафель вцепился в бедра Кроули, помогая, направляя, поддерживая. Кроули, закусив губу, чтобы задержать рвущиеся наружу стоны, двигался, опускался, погружая в свое тело член до упора, и поднимался.
От этого скольжения и трения перед глазами у них начали взрываться звезды. Этот ритм сливался с ритмом их сердец, и становилось неясно, то ли их движения подстраивались под бешено колотящийся пульс, то ли их сердцебиение ускорялось, догоняя заданный телами темп.
Да, они ждали слишком долго, чтобы насладиться близостью сполна. Всё, что им нужно было сейчас — просто выплеснуть накопившуюся за годы неутоленной страсти энергию, успокоить страшный голод, терзавший их так давно. Чтобы потом, в более подходящем месте, и в более подходящее время заняться любовью уже без этой бешеной горячки, размеренно, с чувством, не торопясь. Поэтому сейчас они оба долго не продержались. Кроули посреди исступленной скачки ощутил внутри себя сдавливающую тесноту, и понял, что Азирафель уже на пределе. Одна только мысль, что ангел сейчас кончит в него, принесла ему острое наслаждение, он дернулся ещё раз, и излился на живот Азирафеля. Ангел, которому оргазм Кроули также доставил немалое удовольствие, судорожно толкнулся в его тело, чувствуя, как невыносимо жарко сжимается вокруг него тело его любовника, и тоже кончил, утыкаясь лицом в шею Кроули.
Они замерли в объятиях друг друга, не в силах пошевелиться, постепенно вспоминая, как дышать, и утихомиривая бешено колотящиеся в груди сердца. Азирафель издал долгий и удовлетворенный вздох. Первая жажда обладания была утолена. От поцелуев сладко ныли припухшие губы.
Азирафель с сонным смешком подумал, каким наивным он был, столько сотен лет мечтая об одном-единственном поцелуе. Похоже, теперь его горизонты расширились. Сейчас, после жаркого секса, его мечты стали гораздо смелее.
Он обнял вздрагивающее тело своего любовника, прижал к себе, заглянул в лицо, всматриваясь в самую глубину желтых глаз, ища и тут же находя в них то, что так жаждал увидеть. Он коснулся губами его губ. Новая мечта зародилась в голове Азирафеля. Он хотел, чтобы их поцелуи длились и длились, чтобы объятия не разрывались, чтобы глаза смотрели в глаза — годы, тысячелетия, вечность.
А Кроули, сладко млея в объятиях ангела, крутил в голове только одну мысль, потому что сил на другие уже не осталось. Он думал, как удачно сработало сегодня наведенное им демоническое чудо, обеспечившее кинотеатру в этот вечер полный зал, но случайно оставившее непроданными именно эти места для поцелуев. Ведь если бы Кроули не взял дело в свои руки, неизвестно сколько ещё ему пришлось прождать, пока Азирафель сочтет момент подходящим для первого поцелуя.
И решил, что в следующий раз организует им с Азирафелем увеселительную поездку за город с непременной остановкой в отеле, в котором все номера окажутся заняты, кроме люкса с большой двуспальной кроватью…