Я понимаю, социальная реабилитация такого рода людей необходима. Но и само общество должно стоять на более высоком уровне. А в данной ситуации мы должны подходить к категории безработных дифференцировано, более тонко. Но при этом бюро занятости не должно выходить из-под контроля местных властей — нам виднее определить, кто хочет найти работу, а кто не желает работать вообще. Посмотрите — ведь идут за пособием, а на предложение заработать деньги отвечают отказом. Но сами между тем потихоньку «калымят», плюсуя заработок к пособию. Я считаю такое положение вещей ненормальным. Это развращает людей.
Взять, к примеру, сельское хозяйство. Доярка работает за очень низкую плату и, конечно, сравнивает полученную сумму с пособием по безработице. Спрашивается, зачем же я буду работать, если могу получать те же самые деньги просто так?
Возьмем еще один аспект этой проблемы. Мы «разгосударствили» предприятия промышленности и сельского хозяйства. С какой целью? Чтоб открыть простор инициативе, частному предпринимательству. Но никто не понял, не увидел своей выгоды. Выдали формально паи — а настоящее разделение оказалось нереальным. Никто не получил выгоды от приватизационных чеков. Люди же по-прежнему держатся в кучке, мышление так и осталось государственным. Частная собственность никак не может войти в наш обиход.
А что делает в сложившейся ситуации власть на местах? Отдает кредиты общественному сектору, хотя отдача от него очень мала. Уровень продуктивности у частника в два с половиной раза больше, и по логике вещей надо помогать бы им. Но основная масса производственников пока находится в общественном секторе, и средства идут туда.
Чтобы не быть голословным, скажу о хозяйстве «Курган» — бывшем совхозе «Красногорский». Сегодня в нашем районе это, пожалуй, единственное хозяйство, которое работает. Владимир Михайлович Серебряков, фактический руководитель «Кургана», не сделал ни одного незаконного шага. Он дал людям работу, стабильный заработок. Скота в «Кургане» немного, но он самый продуктивный. А причина в том, что Серебряков — частник. Ему жаль потерять добро. Если он покупает дорогой станок — ставит к нему сторожа. А в колхозах все растаскивается, разворовывается, и мало кого это заботит. Вот что значит — не свое.
— Владимир Васильевич, но ведь Серебряков не является настоящим владельцем «Кургана». Все документы оформлены на его тещу. Как же можно говорить о законности его действий?
— В данный момент Владимир Михайлович Серебряков все еще является исполнительным директором совхоза «Красногорский». А крестьянское хозяйство «Курган» — фирма, и формально у нее другой руководитель. Но ничего незаконного тут нет. Скоро совхоз будет ликвидирован, и все встанет на свои места.
Ведь что произошло? Часть средств совхоза перешло за долги банку в виде техники, помещений и т. д. То, что Серебряков счел необходимым, он стал выкупать — часть тракторов, скота стали собственностью «Кургана». Он не брал землю, мастерские, гаражи. Но есть и такое оборудование, за которое совхоз выплатил часть денег. Если «Курган» доплатит оставшуюся сумму и его выкупит, совхоз может предъявить претензии — ведь часть денег заплачена. На разрешение подобных неувязок и нужно время. Но суть не в этом, а в том, что частная собственность — главный рычаг для поднятия производства. Серебряков это доказывает.
— Почему же его примеру не следуют другие? До сих пор колхозники предпочитают держаться вместе.
— Действительно, психология колхозников такова — лучше умрем вместе, чем каждый хоть рукой пошевелит для собственного спасения. В совхозе «Антонихинский», к примеру, мы провели около десяти собраний. Объяснили ситуацию, предлагали пути выхода из кризиса. Бесполезно. Из колхоза никто не вышел.
В колхозе имени Серго Орджоникидзе положение близко к краху. Фактически загублено поголовье свиноматок — осталось только три. Ломается техника, растаскиваются запчасти. Недавно сгорел трактор — так даже не сняли с него запчасти, так и оставили в поле. А ведь трактор стоит 26 миллионов. 80 колхозников не предпринимают никаких попыток для перемен. Хотя бы в 2—3 коллектива попробовали выделиться… Нет, все остается по-прежнему.